«…30 июня 1980 года…
Камень у нас! Боже, спаси нас грешных. Никогда не верил в его карающую длань, и все же… Теперь я знаю, что возмездие не просто красивое и жесткое слово. Оно существует. Как и расплата за грехи. Анжелу Доминго мертв. Убит со зверской жестокостью в собственном доме. И камень сейчас у нас. Как я могу пояснить самому себе, что цена, которую нам пришлось заплатить ничто для людей, которые нас сюда отправили. Контора не остановится ни перед чем, иначе с нами никогда бы не послали Михея. Я видел пламя, вспыхнувшее в его глазах, когда он посмотрел на бриллиант. Возможно, то была лишь игра света… Я все еще пытаюсь себя в этом убедить. Но я заметил, что у него были окровавлены руки. Откуда кровь? Я не могу закрыть глаза на то, что происходит. Мы все трое словно одержимы. Одержимы бездушным камнем. Или я ошибаюсь и у него все-таки есть душа?…»
— Это лишний раз доказывает, что камень небезопасен, — Марк сделал глоток из фляги, — к тому же меня беспокоит некий Михей, о котором упоминается в дневнике. Если он был готов убивать и убил ради Странника, причем убил жестко. Известно ли, что с ним произошло? Жив ли он до сих пор?
— Контора потеряла его след еще в Бразилии. Мы думали, что между троицей произошел конфликт, и Пахомов с Ильиным убили его.
— А если нет? И он до сих пор где-то там, скрывается и ищет камень, который свел его с ума?
В темном, сумеречном лесу неожиданно стало тихо. Как будто нечто неизвестное напугало тысячи птиц и зверьков. Возможно, к ним слишком близко подобрался хищный зверь, привлеченный запахом еды? Марк осторожно огляделся, и, не увидев ничего опасного для их жизни, снова повернулся к Алексу.
— Тогда у нас у всех большие проблемы.
Я смотрела на воду, опираясь на потемневшие от старости перила лодки. Из-за огромного количества ила, переносимого рекой вода выглядела очень мутной, непрозрачной и казалась светлой, почти белой. Мою спину сверлил чей-то недобрый взгляд и мне приходилось прилагать усилия, чтобы не повернуться. Оба моих недоброжелателя — Ростовские сидели неподалеку. Старший что-то тихо обсуждал с капитаном, младший пил и курил крэк. Если он продолжит губить свое здоровья такими же темпами, то вскоре нам с Тимуром предстоит убегать только от одного Ростовского.
Не сумев сдержаться, я обернулась, чтобы наткнуться на хмурый, ненавидящий взгляд Родригу. Не понимаю, что он имеет против меня? Поняв, что раскрыт, индеец подошел ко мне практически вплотную, прислонив своим крупным телом к перилам:
— Кайпора! — со злостью, сквозь зубы прорычал он, и, сплюнув на палубу, скрылся с глаз.
Было ли это угрозой или каким-то обидным словом? Я не понимала его языка, но тон и ненависть, с которой мне было брошено слово, немного напрягали.
— Что такое кайпора? — спросила я у капитана ближе к вечеру. Взгляд Родригу не давал мне покоя. Неужели двух врагов на этом крохотном суденышке для меня недостаточно?
— Лесной демон, — на ломаном английском пояснил мне капитан.
— Вот те раз, — мне было бы смешно, если бы не было так обидно, — затащили в самую глушь, еще и демоном называют.
Или этот Родригу способен что-то чувствовать? Быть может, он догадался о том, что утром у меня было видение? Я сидела отрешенно, почти в трансе, с открытыми глазами и видела сон наяву. На всякий случай нужно держаться подальше от этого мордоворота, неприятностей в моей жизни и так хватает.
В ту ночь меня оставили спать на лодке. Тимур снова был заперт в трюме. Возможно, Ростовские серьезно опасались, что в отчаянии я смогу попытаться сбежать. Отчаяние было, но присутствовала еще и толика разума. Не сейчас. Возможно, чуть позже, когда мы будем немного ближе… К чему? Этого я не могла пояснить даже самой себе. Но в какой-то момент поняла: я плыву с Ростовскими лишь потому, что это соответствует какому-то плану, еще не до конца сформировавшемуся у меня в голове.
Тревожный сон, перемежавшийся печальной, тягучей мелодией, прервался внезапной пронзительной тишиной и вспышкой света, больно ударившей по глазам. Я проснулась, и в то же время была все еще дезориентирована, когда на моем горле сомкнулись чьи-то грубые руки. Мне удалось сжать запястья нападавшего, и попытаться оторвать их от своей шеи. Но безуспешно. Открыв глаза, я встретила бешеный взгляд Родригу. Его покрасневшие, скорее всего от выпитого спиртного глаза были широко распахнуты, словно он действовал под гипнозом. Где-то вдалеке, а может быть, внутри меня раздавались звуки тамтама, ритмичные, быстрые, беспощадные. Казалось, эти звуки направляли душащую меня руку. Я не могла вскрикнуть или вдохнуть воздух. Я теряла сознания и понимала, что меня никто не спасет.
XXXVI
Мне не нужен был воздух там, за чертой. Я не испугалась, когда рядом с собой снова увидела промелькнувшую тень. Посреди неизвестно чего, зная, что там, в реальности, тело, скорее всего, уже мертво, здесь мне было спокойно. Теперь уже ничего не имело значения. Ведь у меня осталась нежная мелодия, которая сменила звуки тамтамов. Все отошло на задний план. Значит, я умерла…
Тень замерла в нескольких шагах от меня. Она вдруг засияла странным призрачным светом, и мне снова стало не хватать воздуха, потому что на какое-то мгновение я почувствовала, как меня захлестнуло… водой? Я тону? Не знаю, просто я задыхалась снова и снова, пыталась сделать вздох, но безуспешно. Злость на собственное бессилие и слабость не давали смириться и позволить себя убить. Надоело! Надоело просто подчиняться тем, кто пытается меня использовать. Я хочу жить и буду бороться до конца! А потом тишину по ту сторону разорвал хриплый, полный ужаса крик. Он все еще звучал в моей голове, когда я вернулась в сознание в один миг, тут же схватившись за шею. Она болела, горло горело огнем. Я все еще была на палубе, стояла ночь, и, не смотря на то, что только что пришлось пережить, меня окружала тишина, изредка нарушаемая голосами птиц.
ebooksa