— А тебя оклад в двести рублей устраивает? Можно жить на эти деньги месяц? — Евгений Евгеньевич задумался, на лоб набежали темные прорези морщин. — Александр Сергеевич Пушкин однажды сказал: «Почему я со своим умом и талантом родился в такой стране, как Россия?» Но Родину, как и родителей, не выбирают. Так что где родился, там и живи. Но жить-то по-человечески хочется, на всю катушку, с огоньком, дымом! Хочется реализовать свой талант, богом отпущенный, и вознаграждение соответствующее получить! А тебе вместо вознаграждения — фигу под нос: не высовывайся, шагай в ногу, живи, как все, ибо мы — советские люди! Понимаешь — «Мы»! Бюрократ никогда не говорит: «Я». «Я» — это личная ответственность. Он всегда говорит: «Мы». Меня это «мы» в конце концов взбесило. Думаю: я есть я, а вот кто вы, в этом надо еще разобраться. Ну и стал разбираться, раскладывать бюрократа на составные части. И что же? Властолюбцы, ворье, взяточники! Таких с потрохами и купить, и продать можно. Лишь бы цена была подходящая…
Евгений Евгеньевич говорил зло, напористо, стараясь убедить собеседника в своей искренности и правоте, но Швецов слушал его, как говорится, вполуха, думая о дальнейших действиях, которые, оказывается, рассчитал с точностью и аккуратностью сапера, обезвреживающего мину.
— Вы эту речь для народных заседателей приготовили?
— Чтобы посадить меня на скамью подсудимых, следователю нужны факты, улики. А где он их возьмет? Я не воровал, не грабил, не убивал…
— Ангел с крылышками, да? — Швецов взял стоявшую у стены штыковую лопату. — Кто на вас работает?
— Я же тебе сказал: Кузин.
— Кузин шестерка.
Евгений Евгеньевич откинул голову и закрыл глаза, всем своим видом показывая, что на подобного рода вопросы отвечать не собирается.
— Ну что ж, пеняйте на себя! — Швецов поплевал на ладонь и с хрустом вогнал лопату в землю. — Живьем зарою!
Первые десять минут Евгений Евгеньевич наблюдал за своим мучителем с легким недоумением: не мог поверить в реальность происходящего, не мог представить, что он, магнат, босс, суперворотила, по приказу которого звонили в самые высокие инстанции, раздавали должности, награды, судили, прощали, держали в страхе, попал в столь жалкое и унизительное положение, но когда увидел, что Швецов уже по пояс ушел в землю, что дело приближается к развязке, ощутил панический, животный ужас. Гулко, неуемно заколотилось сердце, тело ослабло, лоб покрылся влажной испариной.
— Володя, давай поговорим. Только без эмоций, серьезно. Я верю, что два умных человека всегда могут договориться.
— Два умных и порядочных, — язвительно заметил Швецов.
— Володя, я тебя хотел сделать своим, доверенным, человеком…
— Своим?! А кому пришла в голову идея отправить меня на дно? Вы же сами говорили, что у Сопина мыслительный аппарат работал туговато — он бы сроду не догадался зарядить акваланг пропаном.
— Чушь собачья! Неужели ты ему поверил?
— Может быть, и не поверил бы, но когда вы продали Янкину…
— Да кто такая Янкина? Дойная корова!
— Эта дойная корова исправно работала на вас много лет, а вы ее — под топор!
— Володя, без меня пропадешь: или тебя мои ребята грохнут, или менты возьмут — любой уголовник кончает свой путь в тюрьме.
— С вашими ребятами я разберусь, а что касается тюрьмы… Я так же, как и вы, люблю спать в собственной постели.
ebooksa