А Саастомойнен сидел за столом, устремив глаза в вечность. Ткнул пальцем в подсунутый лист:
— Эт-то — что?
— Это черновик будущего акта о капитуляции, господин комендант.
— М-мы?.. А я в-в-в отпуск еду, — в-в-в отпуск… К-какой акт?
Его приплюснутые веками глаза уже не способны были выразить ни вопроса, ни удивления, но угол жесткого рта трезво и настороженно полез вверх: «М-мы»?
— Акт о наличии сельхозтехники в бывшем колхозе «Вперед».
Саастомойнен сдвинул опись на край стола, нагнулся к мусорному ящику и извлек оттуда полбутылки самогона — на горлышке побрякивал стакан.
— В-выпей, я в-в-в отпуск еду.
Тучин поднял стакан:
— Скатертью дорога, господин комендант.
«Отдохни, — добавил про себя, — отдохни, набирайся сил, скоро тебе драпать…»
Когда пришел домой, навстречу ему поднялся Николай Антонов… Была суббота, 24 сентября 1943 года.
…Вышли затемно. Как и намечалось, Степана Тучин с полпути вернул. Разделили ношу.
— Если не ошибаюсь, — охотно рассуждал Тучин, — у нас с тобой дело так обстоит: на двоих три руки, три ноги, два ружья и мешок удовольствия. Поскольку две ноги в дороге лучше, чем одна, ты повесь-ка мешок на мою могучую спину… Вот так. А сам прибери-ка к рукам двустволочки…. Вишь, и утро разматренилось…
Прошли километров пять, и Тучин оставил Антонова под елкой:
— Передохни. Если кто придет без меня, пароль: «Я — Терентий».
Минут через двадцать он привел двоих. Один из них был Горбачев, другой представился: «Гайдин».
Свернули с вырубок в ельник.
Тучин, и без того подвижной, быстрый в жестах, оптимист, как все люди действия, был по-ребячьи доволен, суетлив. Посмеиваясь, хлопал Антонова по спине:
— Высыпай, Коля…