В передней раздался звонок. Марина открыла дверь. В квартиру, чуть пригнув голову, шагнул Евгений Николаевич Колбин. Он снял меховую куртку и вслед за хозяйкой прошел в комнату.
— Ну, Марина, здравствуй в твоем доме, — Колбин взял ее за руки. Голос у него прежний, бархатный.
Она тихо ответила:
— Здравствуйте.
Он в упор разглядывал ее темными блестящими глазами, стараясь перебросить мост к счастливому прошлому. В глубине ее серых глаз загорелись ответные огоньки. Но она тотчас же погасила их.
— Мы давно не виделись, — сказал он.
— Давно, и переменились оба во многом.
— Стало быть, ты меня уже не любишь?
— В таких случаях, кажется, говорят, разбитую вазу не склеишь, — слегка усмехнулась Марина.
— Я попробую. — Он окинул ее быстрым взглядом. По-прежнему стройная фигура. Корона золотистых волос. Серые выразительные глаза. Черные брови. Оригинальное матово-бледное лицо.
«Я должен увезти ее с собой в Москву», — думал Колбин. И с темпераментом, свойственным ему, сказал:
— Нельзя, Марина, зарывать талант в глуши.
Марина улыбнулась:
— Мне кажется, раньше вы особых талантов за мной не замечали.
— Я и раньше восхищался твоими картинами…
— Память у вас коротка, Евгений Николаевич. Вспомните наш последний разговор в Москве.
По лицу Колбина пробежала легкая тень.
— Это была ошибка. Я писал тебе, но ты не читала моих писем. Поверь, в том, что произошло тогда, я горько раскаиваюсь, я уже давно перешагнул черту, когда в жизни ищут мимолетных встреч. Я хочу любимым быть только тобой, и не верю, что мы разлучимся опять и пойдем разными путями.
— Оставим этот разговор, — сказала Марина и улыбнулась ему, как в былые времена. Он обрадовался и не понял, что это был подарок на память о прошлом. — Как поживает ваша жена?
— Мы с ней давно разошлись. Все это в прошлом, а будущее наше, Марина.