Змеерез поднял руку, прося слова. Орех жестом разрешил ему говорить.
— Воевода Орех, ты сказал про возделывание земли, да я и сам видел вспаханные грядки, для чего это нужно?
— Мы будем сами выращивать еду, хотя бы часть того, что нам требуется.
— Выращивать еду? – удивился Змеерез. – Но зачем?
— Это на всякий случай, вдруг мерцала нельзя менять будет, — несколько устало пояснил Орех.
— Разве такое может быть? Прямо не верится.
— Скажи, месяц назад ты мог подумать о том, что сбежишь из Старого Дома с теми, кто не очень‑то почитает Светоносца и будешь считать Ведуна еретиком и отступником?
— Ты прав, все возможно, — быстро согласился бывший паладин.
Орех криво усмехнулся, никогда еще ему не удавалось так быстро убедить кого‑либо в необходимости огородов.
— Есть возражения?
Сонный кашлянул.
— Возражений нет, но есть некоторые соображения. Спросите у Светляка–Змеереза, куда уходит большинство мерцал, которые приносят охотники?
Все поглядели на паладина.
— Вы сами видели, — потупившись сказал Змеерез, — там, на площади, он породнил мерцало. Это далеко не первый раз, я сам принес ему штук пять, пока не сообразил, что на смену он отдает даже не каждое десятое мерцало, остальные он поглощает.
Паладин передернул плечами, словно от омерзения.
— Но как же? – воскликнул Зодчий. – Ведь Отец говорил, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мерцало породнилось с человеком. Зачем Ведун это делает?
— Ведун говорил нам с братьями, что мерцала – это дары Светоносца. Что сливаясь с ними, он становится ближе к Свету.
— Он хочет набраться их силы, — вставил Домовой.
Хозяин нового Дома поглядел на Ореха, и тот кивнул.
— Мерцала это не совсем то, что мы привыкли о них думать, — сказал Сонный. – Это не подарок Светоносца и не слезы Великого Змея, божественного в них не больше, чем в нас самих.