— Гвиневра, которая любила сразу двоих…
— Что? — воскликнула Эмма, уставившись на него.
— Мне кажется, что они не такие древние, Эмма, — сказал Феликс. — Уж очень качественно обработаны.
Отец Феликса имел небольшую сеть ювелирных магазинов во Франции. И сам Феликс тоже неплохо разбирался в украшениях. Решив убедиться в своих словах, он потянулся к тому перстню, что был в самой середине подставки, намереваясь рассмотреть его поближе, но внезапно передумал.
— Нет, — сказал он. — Пожалуй, не стоит!
— Да уж, не хочется откачивать тебя полночи! — усмехнулась Эмма и потянулась к украшениям. — А я попробую.
Она спокойно взяла и вытянула один. Как и в оставшиеся восемь — все из белого золота, в него был вправлен небольшой кусочек дерева.
— Необычно, правда? — спросила Эмма, проводя пальцами по ветвистому плетению.
— Я бы сказал, что это странно, — заметил Феликс. — Вместо дерева вполне сошел бы бриллиант в шесть-семь карат. Кому пришло в голову испортить такую потрясающую оправу?
— Может быть тому, кто не особо ценил материальные богатства, — предположила Эмма, убирая перстень обратно в коробку, а её на место в сундук.
— Вот вам и сокровища, ради которых люди готовы убивать.
— Не знаю, Фел. Я почему-то уверена, что охотники ищут не это.
Эмма аккуратно сунула сундук под кровать. Следом она уложила и прикрыла бумагами свиток. Полотенца висели на стуле и, сложив их в пакет, Эмма бросила его у двери.
— Завтра нужно будет незаметно отнести их обратно, — объяснила она. — У мамы каждое на отдельном счету.
— И это сказала девушка, которая держит под кроватью целое состояние! Даже с деревяшкой эти украшения представляют большую историческую и конечно же материальную ценность.
Феликс весело рассмеялся и откинул голову на кресло. Эмма стояла вдали от камина и опиралась о стол. Свет в комнате был выключен, горел лишь тусклый ночник, да пламя камина освещало небольшую её часть. Эмма посмотрела на своего парня: он сидел на полу у самого огня, облокотившись спиной о кресло, и наслаждался последними минутами уходящего года. Она любила читать в этом кресле по вечерам. Феликс улыбался, и тени от пламени танцевали у него в волосах. Он был таким красивым и загадочным в этой своей легкой улыбке направленной в никуда. Эмма сделала глубокий вдох и оторвалась от стола.
— Уже поздно, — сказала она, опускаясь рядом. — Думаю, нам пора ложиться спать.
— Да, конечно, — сказал он вставая. — Я уже ухожу.
Огонь в камине полыхнул сильнее и затрещал. Так бывает, когда костер готов потухнуть. Парень вздрогнул, почувствовав, что она удерживает его руку.
— Феликс, — сказала Эмма, и он заметил, как дрожат её губы. — Я сказала: нам пора спать…