— Это я, положим, помою, — впервые с начала рассказа солгал наш герой. — Но отец Нины? Приемный отец?
Петр неопределенно посвистел.
— Объяснить по-человечески можешь? — интерес Георгия стремительно возрастал.
— А чего объяснять? Тестя моего видел? То-то и оно… Как узнал старик обо мне — взъерепенился! А что? Его понять можно. На дочку аж не дышал. Ноги мыл и воду пил. А тут я, «здрасте-пожалуйста».
— Не понимаю, что в тебе плохого? — пожал плечами Георгий. — Высшее образование, перспективный жених.
— А у него таких перспективных — мешками. Под ногами шарахались. Он же ректором был. Ему непременно прынца подавай. Крику было — туши свет!
— Ну а ты?
— А что я? Креплюсь. Нинку, понимаешь, сильно любил.
— А Нина?
— Сначала тоже не очень. Почти ноль внимания. Но однажды сама ко мне прибежала. Вечером уже. На улицу вызвала. Любишь, говорит, меня? А я слова сказать не могу, головой киваю, как лошадь. Тогда, говорит, давай поженимся. Только чтобы жить не с теткой. Ну, я назавтра комнату снял, туда и переехали. А расписались через месяц.
— И ты сразу начал шабашить?
— Нет, не сразу. Летом. Нинку на юг отправил, ее стипендия да мои аспирантские — вместе хватило. У самого десятка. Думал временно в дворники пойти, да знакомого встретил. Он в бригаде был. Сговорились… Нинка приезжает, а у меня полтысячи в кармане. С тех пор и шабашил.
— А Нина?
— Что Нина?
— Ну… был аспирантом, без пяти минут кандидатом наук, и стал шабашником.
Петр пожал плечами.
— Да мы как-то на эту тему не общались…
— Чего ж шабашку бросил?
— Надоело. Мотался, как собака, дома не бывал. Да и тупеть начал. Чуть, понимаешь, говорить не разучился. Нинка мне сегодня правильно врезала. Плюнул, остался. Всех денег не заработаешь.
— Ясно. Ну а сейчас как живешь?