Рык Посейдона

— Пожалуй ты прав… У нас осталось двадцать минут. Если твои ребята готовы — давай! Я дам команду, чтобы заблокировали его номер.

Они втроём — Хольман, командир и Вальтер вышли из кабинета и направились по, казалось, бесконечному коридору в сектор, где расположились снайперы. Он находился на другой стороне стадиона. Шум трибун заглушал их шаги, но Вальтеру казалось, что он идёт по металлическому помосту, словно на эшафот и шаги его раздаются по всему стадиону, вызывая гул возмущения и презрения присутствующих. Но шёл он не как осуждённый, вызвавший этот праведный гнев, а как презренный палач нарядившийся в тогу судьи и медленно идущий к месту провозглашения приговора, над которым всегда нависала богиня правосудия на весах которой сейчас были, с одной стороны — жизни десятков тысяч ничего не подозревающих мужчин, женщин, детей — граждан его страны, которых он призван защищать, а с другой — жизни шести совсем ещё молодых, ничего не познавших в этой жизни мальчишек, но тоже чьих-то детей, и которых он приговорил к смерти только за то, что они фанатично верили в возможность мести таким же людям, но которые жили в другой стране и по иным законам.

Они подошли к сектору, из которого хорошо просматривалась стоянка машин технического обслуживания стадиона. Витражи от пола до потолка играли солнечными бликами на противоположной стене. Подойдя к ограждениям, остановились.

— Дальше нельзя. Нас могут заметить…. да и ребятам ни к чему, — командир подал Вальтеру бинокль.

Почти прямо перед ними, на забитой разными машинами площадке, в первом ряду, стояли шесть уборочных агрегатов фирмы «Аузер». В кабинах машин Вальтер ясно увидел сидевших за рулём людей. Он несколько раз провёл биноклем по кабинам машин, но ничего настораживающего не заметил.

— Почему ваша служба безопасности пропустила их раньше назначенного времени? — спросил он, не отрывая бинокль от глаз. Тизен посмотрел на Хольмана.

— Эти машины постоянно обслуживали стадион… Возможно, по этой причине и не обратили внимания на их ранний приезд… Никто же не мог предугадать этого…. - извиняющимся голосом ответил Хольман.

— Вы служба безопасности, а не гадальная контора! — резким тоном, повернувшись к нему, прервал его Франк. — Запомните раз и навсегда — все инструкции пишутся чьей-то кровью… Я думаю, что эта истина в нашем деле вам знакома.

Он вновь навёл бинокль на машины. В первой же кабине заметил как водитель, сложив лодочкой перед собой ладони, что-то усердно шептал в них. Он перевёл бинокль на соседнюю машину. Там была такая же картина. «Молятся» — подумал Вальтер. Его мысли вновь закрутились вокруг права каждого распоряжаться своей жизнью. «Что заставляет этих людей идти на смерть? Какая же должна быть вера во что-то, чтобы вот так окончить своё земное существование?… Неужели мир опять катится к средневековью?… Вряд ли мы когда нибудь поймём их». Внезапно взрыв человеческих голосов потряс стадион. «Кто-то забил гол, — подумал он и посмотрел на Тизена. Тот поднял вверх большой палец и глаза под маской заулыбались. — Как мало надо для радости!.. Их шестеро, а здесь почти восемьдесят тысяч. Перевес явно не в их пользу… И почему-то именно сейчас я должен взвешивать их души? Кто может дать мне это право?… Бог? Судья? Но у меня нет время для консультаций с ними. Я такой же смертный. Почему же тогда кто-то берёт на себя роль поводырей в этой жизни для этих ребят, совсем ещё слепых в этом сумасшедшем мире?… Вот кого надо сажать в эти машины, а не их!»

Тизен тронул его за рукав и кивнул в сторону машин. Франк заметил, как над ними стал завиваться еле заметный дымок. Он отвёл бинокль от глаз и посмотрел вдоль галереи, на которой они стояли. Из-за внешнего ряда колонн были видны лишь ноги лежавших на изготовке снайперов.

— Они завели машины, — Тизен в упор посмотрел на Франка, словно пытаясь вывести того из нахлынувших размышлений. — Пора!

Не говоря ни слова, Вальтер кивнул головой и, повернувшись, молча направился вдоль галереи уже не соблюдая никакой скрытности. Он знал, что это уже ни к чему и его роль в этой трагедии заканчивается. Тизен поднёс рацию ко рту.

Через несколько секунд шесть небольших комочков свинца неслышно и безболезненно вошли в сердца, оставив после себя лишь маленькие отверстия в лобовых стёклах машин.

Вальтер должен был идти в кабинет директора, чтобы дать дальнейший команды на продолжение операции, но ноги сами несли его куда-то по этим, казалось нескончаемым переходам, галереям и коридорам. Сейчас ему не хотелось никого не видеть, не слышать. Какая-то внутренняя пустота гулким эхом отзывалась в нём с каждым его шагом. Мысли были беспорядочны и злы. Он был зол на этот мир, заставивший его, человека. Призванного этим миром бороться со злом, самому совершить зло, отвечать за которое ему уже не придётся на этом свете и это больше всего угнетало его.

Он присел на одну из бесчисленных скамеек, лицом к витражу, достал сигарету, но, помяв её в руке, выбросил в урну. Погода за окном начинала портиться. Резкими порывами ветер обрывал пока ещё не многочисленные жёлтые листья на деревьях и как опытный художник наносит последний штрихи на уже законченное полотно, так и он разбрасывал их по зелёному ковру поляны, творя чудеса живописи прямо перед глазами Вальтера. Он смотрел на эту буйство фантазии природы, и мозг его освобождался от раздумий пятиминутной давности.

Из этого состояния его вывел телефонный звонок. Он нехотя поднёс его к уху.

— Франк слушает! — на связи был командир вертолёта слежения.

— Машина Юзефа развернулась и идёт в сторону стадиона. Полиция пока не села ему на хвост, так как мы не можем спуститься ниже и передать номер машины из-за плотного потока. Если он нас заметит, то может уйти из под наблюдения. Прямо не едет, всё время петляет.

— Какая у него машина?

— «Фольксваген», тёмно-синего цвета.