Ключ

Крыса на руках мальчишки была самой обыкновенной крысой. Мысль об ещё одном оборотне-перевёртыше Марк отмёл сразу. Даже самый тупой крестьянин никогда не поверил бы сказкам о человеке, способном обернуться существом гораздо меньше себя. Вдобавок, Братья вовсе не были людьми и большую часть времени предпочитали оставаться в волчьем обличье. Редко кто из них сохранял рассудок, надолго становясь человеком. Союз девочки и оборотня держался столько лет потому лишь, что Сирроу был всё же ближе к зверю.

Марк так задумался, что Крысеныш заскучал. Мальчик вдруг ударил генерала ладонью в плечо, кивком указав на крутящуюся на столе пыль. Глаза Марка полезли на лоб, а Рато, почувствовав, что сумел удивить, и вовсе разошёлся. Заёрзал в кресле, и вскоре маленький серый вихрь собрал со столешницы все пылинки до последней и превратился в юркого зверька, крысу, скачущую взад-вперёд по краю стола. Чем шире распахивались глаза Марка, тем громче хохотал мальчишка, пока рука воина не дёрнулась, хлопнув по дереву, взметнув облачко пыли.

Рато чихнул. Смех стих. Марк во все глаза смотрел в лицо мальчишки и не видел ничего, кроме любопытства, желания играть.

— Возможно, мне не стоит так уж доверять тебе, Первый, — шепнул Марк, и тут же подумал, что, возможно, ему вовсе не стоило бы говорить это вслух.

— Идём, — решительно поднялся он, взяв мальчишку за руку. Рато повиновался, но, встав, ссутулился, явно с непривычки ходить прямо. Воин покачал головой. — Не пойдёт, брат. Тут дворец — не богадельня. Учись ходить, как ходят люди.

И мальчишка снова понял, выпрямился неловко, сделал пару шагов по кабинету, остановился, глядя вопросительно.

— Так, — подтвердил Марк, чувствуя, как волосы дыбом встают на руках и затылке.

Он скоро провёл его дворцовыми лабиринтами, выбирая самые глухие закоулки, — гвардейцы у приёмных покоев и так уже провожали его чересчур недоумёнными взглядами.

Мальчишке не нашлось бы места на кухне. Марк был готов биться об заклад — повара не понаслышке знают маленького уличного воришку. Казармы годились ещё меньше — причуды главнокомандующего и без того были у всех на устах, а капралы обсуждали лишь «этого неуклюжего ротозея из разбойников», а вот конюшня… конюшня подходила как нельзя лучше.

Мальчишка-грум, внучатый племянник старого конюха Гната, обрадовался Крысенышу. Слишком юный, чтобы держать себя на равных с прочими парнями, он тосковал на хлопотной работе, где лошади оставались единственными благодарными собеседниками и поверенными.

— Научу, — обрадованно тараторил Иванко, — разговаривать научу, даже читать. А хотите счёту?!

— Учи-учи, — отмахивался Марк, глядя, как без всякой опаски вертится меж копыт Рато и лошади мягкими губами тянутся к бритой макушке. — Дядьке скажи, пусть тебя без нужды не дёргает, вот она теперь — твоя основная обязанность.

Он повернулся, чтобы уйти, но был пойман за руку:

— Генералиссимус…

По тому, как дышал мальчик, как краска заливала его уши и шею, воин угадал серьёзное дело и обернулся, поднял подбородок ещё не решившегося на откровенность юнца, заставляя того смотреть прямо. Это подействовало.

— Марк, — повторил мальчишка уже более решительно, — нынче утром во дворец прибыла ведьма, а с ней охрана… охранница, — поправил он себя.

Марк ждал, догадываясь уже, о чём хочет сказать подросток.

— Вам не докладывали, должно быть, — он снова сбился с официального тона, — да никто и не знает, наверное, но целый час она провела где-то во дворце без всякого разрешения и присмотра.

— Она? — переспросил Марк, чтоб не выдать свою осведомлённость.

— Ну, то есть не ведьма! Её ктран!