Ключ

— Когда? — встрял внимательно слушавший Рол.

— Да дней семь уже будет.

— Ну, де-е-ела — протянул Рол. — Это что же теперь?.. Да, а звать-то тебя как?

— Что тебе имя? — человек снял птицу с дерева, спрятал за пазуху. — Имя — адрес на конверте, содержания не несёт.

— Слу-шай, — Сет подозрительно прищурился, — а ты как? Откровений не имеешь? правды не несёшь? истины не ведаешь?

— Откровение — жизнь, правда — человек, истина — избранные. — Бродяга смотрел в глаза не мигая.

— Поня-атно. — Сет сплюнул, с мрачным удовлетворением растёр плевок сапогом. — Вот что… Пойдём мы. Дела у нас.

— Я с вами, — человек поднял с земли котомку, — веселее вместе.

— Добром прошу, — склонившись к самому лицу незнакомца, Сет раздельно и чётко произнёс, — не цепляйся. — Тон его был откровенно враждебен.

— Да ты что? — Я почувствовал, что не могу не вмешаться.

— Юродивый он… Юродивый, — повторил Сет, как будто бы это всё объясняло. — Дай ему хлеба, денег. Сколько не жалко. Только пусть держится подальше.

Интерес в глазах Сета сменился стальным равнодушием. Я обернулся за поддержкой к Ролу, он дотронулся до моего плеча и сказал:

— Дадим хлеба.

Я опустился на колено, и домовой развязал тесёмки мешка.

Межевой камень мы нашли примерно через полчаса. Надпись практически стёрлась, и, пожалуй, только Рол, проводя пальцами по едва заметным выступам на выбеленном солнцем боку, мог прочесть её. Сет не задержался и на минуту, я постоял чуть рядом, но домовой молчал. Хмурясь, он свернул карту и отправил её обратно в тубус. Как ни удивительно, на своих коротких ножках Рол снова обогнал Сета, но теперь он шёл, оглядываясь по сторонам, и ещё через четверть часа объявил привал. Солнце едва касалось верхушек деревьев, но домовой был настроен решительно и занялся сооружением очага, отправив нас с Сетом за хворостом. Мы разошлись в разные стороны. Когда я вернулся с охапкой сухих ветвей и лапами валежника, Сет уже играл с посохом.

Его движения были неуловимы. Легко поводя руками, он разламывал посох надвое, обнажая клинки, открывал потаённые лезвия в рукоятях. Это орудие представляло собой что-то среднее между универсальным ножом и арсеналом маньяка-убийцы. Я уже отчаялся разгадать, что же именно он делает, и разочарованно принялся крутить собственный меч. Его устройство отличалось гениальной простотой. Встав, покрепче упёршись ногами в землю, я провернул рукоять в руке. Узкое лезвие прочертило в воздухе замысловатую дугу, едва не отхватив мне пальцы. Сет, склонив голову, колдовал над посохом. В уголках губ, почти не прячась, играла улыбка. Смутившись, я поспешил сунуть меч в ножны.

Но вот Рол склонился над деловито пыхтящим котелком, вдохнул чудный аромат и сладко зажмурился.

— Ужин готов.

Нас не пришлось приглашать дважды. Мы так спешили выбраться из топи, что сутки напролёт довольствовались размокшими сухарями. Спеша и обжигаясь, мы полными ложками черпали густое варево. Я подхватывал падающие капли кусками ароматного ржаного хлеба. Выбравшись из болота, я остро радовался миру: крутым поворотам тракта, деревьям с их майской изумрудно-зелёной листвой, простому вкусу обыкновенной пшёнки с сальцем.

Сет внезапно прекратил двигать челюстями и уставился на что-то за моей спиной. Я обернулся. Неизвестно как объявившийся юродивый сидел на траве, покачиваясь. Карие глаза утратили острое и проницательное выражение, теперь взгляд их бесцельно блуждал.