Ключ

Плотно сжатые губы, казалось, готовы были улыбнуться, но девушка сдержалась.

— Хорошо. Но ты увидишь, что я права. И если оно…

Предупреждение замерло у Раса на губах, когда лёгкая рука Лауры мягко опустилась на округлый бок яйца.

Едва слышный шелест прокатился по берегу. Огромная птица подняла голову. Золотые глаза над хищно изогнутым клювом медленно охватили взглядом пещеру. Птица встрепенулась. Мириады крохотных пёрышек ожили. Их огненно-красные кончики поднялись, затрепетав. Казалось, птица вспыхнула ярким пламенем. Тёплая волна заполнила пещеру.

Проснулся лев. Раскрылась пасть, обнажив желтоватые клыки и алую глотку. Длинное, медового цвета тело изогнулось по-кошачьи, кончик хвоста ударил по камню, и мощные чёрные крылья развернулись во всю длину, обнажив золотистый пух подкрылок. Чёрные когти царапнули камень и спрятались в гигантскую лапу.

Белый конь медленно поднял голову, неуверенно переступил с ноги на ногу, звонко ударил копытом и дико всхрапнул. Шёлковая, мелкими кольцами грива, начинаясь где-то за перламутровым рогом, стекала по выгнутой шее на спину.

— О-о-о!

Тихий вздох Лауры привлёк внимание животных.

Всё замерло. Рас осторожно привлёк девушку к себе. Наконец, грифон лёг. Алый язык принялся вылизывать чудовищных размеров лапу. Чёрный клюв феникса перебирал крохотные пёрышки на грудке. Единорог сделал шаг к озеру и, чуть склонив голову, рассматривал незваных гостей. Крепко обнимая Лауру за плечи, Рас медленно двинулся вперёд по мосту. Единорог вскинул голову, жемчужные нити гривы рассыпались по атласно-белой спине животного. Высоко поднимая тонкие ноги, он лёгким аллюром приблизился ко входу в пещеру, загораживая его. Одним движением грифон поднялся на ноги. Длинный, точный прыжок перенёс его массивное тело к основанию моста. Феникс широко расправил крылья, раздался воинственный клёкот. Всё крепче прижимая к себе Лауру, Рас закричал:

— Нет! Мы уйдём! И не придём никогда!

Минуты текли в напряжённом молчании. Наконец, неспешно ступая, Единорог освободил проход. Грифон нехотя отступил на шаг и лёг, вытянув лапы и сощурив глаза. Феникс поднялся в воздух и, сделав круг по пещере, опустился на яйцо. Чёрные когти плотно сжали прозрачную поверхность.

Ещё не веря в свою удачу, Рас двинулся к выходу, увлекая за собой оцепеневшую девушку. Прячась за амбразурами век, золотые глаза грифона внимательно следили за ними. Рас попятился полубоком, миновал гигантскую кошку и, лишь очутившись под сводом тоннеля, позволил себе повернуться и побежать. Он почти тащил за собой Лауру. Он бежал до тех пор, пока яркий свет не ударил им прямо в глаза, заставив опустить головы и упасть на колени. И в тот же миг мощный подземный толчок сотряс всё вокруг. Поднявшись на ноги и помогая встать Лауре, Рас с ужасом видел, как рушатся каменные своды пещеры.

Лес кончился вместе с последним поворотом дороги, резко устремившейся далеко вперёд и вниз. Простирающаяся во все стороны равнина открывала взору череду холмов у горизонта. С трудом цепляясь за крутые склоны и легко скатываясь по пологим, теснились на холмах крошечные домики, на вершинах гордо высились игрушечные терема. Разноцветные, будто нарисованные на голубом фоне, купола и башенки упирались шпилями в небо. Город напоминал небрежно брошенное на траву пёстрое одеяло. Лишь на дальнем его краю виднелась большая белая заплата. Высокие крепостные стены окружали светлый замок. Просторные палаты перемежались узкими, устремлёнными ввысь башнями, прижимались к земле алые маковки, и многолепестковыми цветками раскрывались навстречу солнцу просторные смотровые площадки. Стрельчатые бойницы с подозрением щурились на широкие, многоцветные витражи. Пустые провалы меж строениями и узкие полоски зелени, сжатые стенами, обещали простор площадей и уютную прохладу портиков. Ещё дальше, соревнуясь по цвету с небом, разливались спокойные воды залива. Не уступая пестротой городу, толпились у пристаней скромные судёнышки рыбаков и гордые корабли торговцев. Полной грудью вдохнув свежий морской ветер, бороздили они воду залива, приветствуя город весело развевающимися вымпелами.

— Мадра! Белокаменная! — восхищённо выдохнул Рол.

Увидев город, мы невольно прибавили шагу. Быстро спускаясь с крутого склона, я едва успевал смотреть под ноги, и всё же заметил, что с нашей стороны тракт пуст и безлюден, тогда как с Севера в столицу тянулись нескончаемые вереницы гостей. Даже сам город казался повёрнутым лицом на Север — далеко, под самую кромку леса вились переплетения улиц. Обширное пространство с Юга было оставлено высокой траве да зарослям тернов у подножий редких плешивых холмов. Пара плохоньких домиков, возведённых у самой дороги, выглядели давно заброшенными, а первый из встретившихся нам трактиров Рол не удостоил даже взглядом.

На вросшем в землю крыльце сидел безногий старик в закопчённых стёклах и шустро шерстил карманы мужчины, вольно разметавшегося на чахлой траве полузаросшей тропинки. Тот спал, всхрапывая и посвистывая вырванными ноздрями. Я в ужасе отвернулся. Сет, напротив, подошёл ближе, вглядываясь. Юродивый стал за спиной, и калека, зорко стрельнув чёрным в разводах стёклышком, вдруг кинул ему монету и, опираясь на руки, ужом пополз в серое нутро трактира. Оглянувшись на далеко ушедшего вперёд Рола, Сет решительно шагнул следом. Юродивый попробовал монету на зуб, улыбнулся довольно, ловко подоткнул кругляшок под лохмотья, развернулся и побежал догонять Рола. Я последний раз посмотрел в тёмный дверной проём, мысленно прощаясь с Сетом уже навсегда.

Мадра оказалась очень большой, очень людной и очень шумной. Привыкнув к утробному урчанию мегаполисов, я с удивлением окунулся в местную какофонию. Ещё не достигнув ворот, мы услышали гомон города. Оказывается, дребезжание экипажей, рёв животных и гвалт людских голосов запросто заглушают мирный рокот машин и переговоры людей слишком вежливых, чтобы кричать на улицах. Мадра таких проблем не знала. Деловая жизнь этого города шла во всю силу лёгких, не жалея голосовых связок. Я едва успевал вертеть головой: не уступая горланящим во всё горло торговцам, разливались соловьём хироманты и прорицатели, и, похоже, их товар шёл нарасхват. Бродячие актёры и акробаты на каждом перекрёстке демонстрировали своё искусство, причём многие из них обходились и вовсе без сцены. Горстка прыщавых юнцов задирала прохожих и любезничала с барышнями. Грязный, оборванный мальчишка тащил что-то из кареты под носом у зевающих форейторов, и только Рол, крепко державший меня за руку, и захлопнувшаяся за спиной дверь сумели оторвать меня от созерцания этой занимательной картины. Всё ещё озадаченный, я скрёб в затылке, гадая, не следовало ли мне привлечь внимание к факту совершения кражи, и рассеяно оглядывался.

Данная забегаловка, несмотря на низкие, скребущие макушку потолки и тёмные закопчённые стены, выглядела достаточно уютно. Посетители деловито обедали, спали на столах, любовно бормотали над кружками или обсуждали свои проблемы, переходя периодически на шёпот и сталкиваясь головами в попытке не упустить ни слова. Одетые просто и незатейливо, они ничем не отличались от горожан, на которых я вдоволь насмотрелся на улицах. Я усмехнулся. Скорее уж наша компания выглядела странно и угрожающе. Мы порядком обросли и обносились в болоте. Сильно отросшая щетина с непривычки причиняла невероятные мучения, но, раз увидев бреющегося Сета, я не рискнул воспользоваться его ножом. Юродивый, открыв суму, пошёл бродить по залу, ему охотно бросали хлеб, кости и мелкие монеты. Рол деловито смёл со стола крошки, поправил скамью и, удовлетворённый, обернулся ко мне.

— Ну-с, молодой человек… Настала пора определиться.

Стук.