Развернувшись, он громыхнул засовом, распахнул дверь и, водрузив факел на его место в стене, пошёл по опустевшему уже коридору.
Я поспешил за ним. По пути к нам присоединились новые офицеры — хоть на первый, хоть на второй взгляд ничем не отличавшиеся от Вадимира. Такие же закалённые и уставшие в мелких пограничных стычках, а может быть, утомлённые мирной столичной жизнью — с такими же опустошёнными глазами. Вадимир коротко приветствовал каждого, я же, ловя на себе внимательные взгляды, не смел и пикнуть.
Мы прошли в смотровую башню, откуда был виден не только весь дворец, но и город, и большая часть залива. Мы не поднялись наверх, а спустились, миновав пару пролётов винтовой лестницы, в сухое подземелье. Вадимир стукнул трижды в массивную чёрную дверь, и ему отворили.
Я вошёл последним.
Жарко пылал камин, служивший одновременно источником света. Маленький человечек, которого я принял сперва за ребёнка, как раз подбрасывал дров из сложенной рядом поленницы. Лишь когда он встал и потянулся за кочергой — разворошить угли, подтолкнуть поближе к жару короткие берёзовые полешки, — я увидел окладистую ржаную бороду и сильные, заросшие жёстким рыжим волосом руки. Я решил, что это домовой, а когда все расселись вокруг небольшого стола — шестеро, считая меня и Вадимира, человечек опустился на достаточно высокую для него ступеньку камина и остался сидеть там, вытянув подошвы немалого размера сапог к низенькой каминной решётке.
Стол был пуст. Не имея возможности занять руки кружкой, я сцепил пальцы над столешницей, надеясь, что хотя бы кажусь спокойным. Очевидно, не только я испытывал подобные затруднения. Капитан Вадимир был в самом высоком чине среди присутствующих, он же был наиболее уверен в себе, по крайней мере, внешне. Молодой, немногим старше Алана сержант заметно нервничал. Тишина, подчёркнутая шипением капающей смолы да редким треском прогорающих поленьев, казалась гнетущей. Наверное, именно это заставило его заговорить первым, в то время как остальные не спешили, пристально разглядывая меня.
— Посольство из Белгра…
Он замолчал выжидающе. Капитан Вадимир понял его нерешительность.
— Говори. Чем раньше мы введём его в курс дела, тем лучше.
— Его молчание?
Сержант даже не взглянул в мою сторону, но я прекрасно понял, о ком идёт речь.
— В его же интересах.
Мне не понравилось то, с какой уверенностью это было произнесено. Я понял, что вообще не хотел бы присутствовать здесь. Молодой перевёл взгляд как раз вовремя, чтобы заметить это. Усмехнулся.
— Так вот. — Он прокашлялся, прежде чем продолжить. — Посольство из Белгра прибудет в конце недели, а если ветер будет попутным, то и раньше.
— Морем? — Спросивший, старый фельдфебель с густо посеребрёнными висками, не удивился, просто уточнил, как уточнил бы срок и пути поставки провизии для летнего лагеря.
— Почему бы нет? — Офицер, звание которого я не смог определить, очевидно, принадлежал к портовым службам, имевшим слабое отношение к дворцу, но, вероятно, не к дворцовым интригам. — Женщины не любят пыльных дорог, а я слыхал, будто и Бронислава вознамерилась навестить братца.
Вадимир нахмурился, постучал пальцами по столешнице.
— Она не должна войти в город.
Эти слова он произнёс одновременно с маленьким человечком, гревшим ноги у камина. Вадимир замолчал, позволив коротышке продолжать.
— Если в душе она осталась той самой девушкой, что двадцать с лишним лет назад проводила на эшафот старшего брата, мы не должны пускать её в город. Она смела и изобретательна. Ей почти удалось… убить свою мать.