Ключ

— Идём, — толкнул плечом Алан, и я, словно во сне, последовал за ним.

Мимо пробежал солдат с деревянными граблями — разгрести сбитый ногами дерущихся песок, — оставил за собой ровную цепочку следов, ярко полыхнул в глаза, очертив тесный круг, поглотив своим светом всё, что находилось вне его, огонь в каменной чаше. Жёлтая полированная стойка играла алыми бликами, клинки светились кроваво. Алан снял топор на длинной рукояти, чуть присел, размахнулся, и, хакнув, вдруг вогнал лезвие в коротко скрипнувшее дерево стойки. Я вытаращил глаза: лезвия не заточены? — а Алан вынул топор, дёрнув за рукоятку раз, морщась неодобрительно, убрал обратно, в вертикальное ложе, и перешёл туда, где расположились рядком мечи. Я как зачарованный протянул ладонь к гладко полированной рукояти, обмотанной у основания широкими кожаными лентами. Подумав, продел руку в свободную ремённую петлю — уж лучше вывернуть сустав, чем потерять оружие в первые же секунды боя. Прикинул вес топора, качнув кистью; небольшое по виду лезвие оказалось тяжёлым. Взглянув на Алана — тот стоял спиной, в каждой руке по мечу, взмахивал то одним, то другим, — я поёжился, обернулся к стойке и, точно так же хакнув, ударил. Лезвие соскочило, скользнув по полированной поверхности, а удар, волной поднявшийся от самых кончиков пальцев, почти парализовал руку. Охнув, я повёл плечом — наверняка Алан знал, что делает, когда предлагал мне бить во всю силу… по крайней мере, я на это надеялся.

Опустив топор, я прошёл к щитам. Маленькие, круглые, большие, квадратные. Я вспомнил, что оба бойца до меня выбирали круглый щит: деревянный, обитый металлическими полосами, — располагаясь на локте, он прекрасно защищал торс. Попробовав взять один, понял, что просто не вынесу его веса. Двигаться по площадке, прикрываясь такой махиной… я закатил обратно выпуклое колесо щита.

— Готов?

Алан стоял позади. Ярко освещённый, на фоне сгустившейся за спиной тьмы — пламя играло в чёрных, гладко зачёсанных волосах, смуглая кожа казалась медной, рука сжимала длинный клинок. Алан тоже отказался от щита, и я испытал мгновенный прилив благодарности.

— Бить во всю силу? Уверен?

Алан расхохотался, подошёл, хлопнул по спине.

— Ты готов, раз это единственное, что тебя беспокоит! Идём, я поставлю тебе лучшей выпивки по эту сторону границы, если ты хотя бы заденешь меня!

Плечом к плечу мы шли в центр площадки, и я видел медленно проступающие — по мере того, как мы покидали круг света — кроны столетних дубов, крыши казарм и проблески первых звёзд среди клубящихся на небосводе туч. От побережья дохнуло свежим морским бризом, и я почувствовал испарину, выступившую на лбу. Поднял руку, промокнув рукавом пот — волосы слиплись и сосульками повисли над глазами. Я тряхнул головой, чтобы убрать их, и за всем этим не заметил, как мы вышли на место.

— Не бойся, — Алан толкнул плечом, прошёл на два шага дальше, развернулся — хрустнул под каблуками белый песок.

Я впился в рукоять, приподняв лезвие.

«Бей!» — шепнул Алан одними губами.

Чувствуя впрыснутый в жилы адреналин, широко раздувая ноздри, я втянул свежий ночной воздух, и, по-мужицки, подымая топор из-за головы, ринулся вперёд.

Алан ушёл в сторону, не сделав и шага. Просто уклонившись корпусом. Дрожь от удара топора о землю ещё ломала ключицы, а я уже слышал сдавленные смешки по периметру. Кровь прилила к лицу, я почувствовал, как жар заливает шею и уши, ощутил биение синей жилки над переносицей. Ярость белой пеленой застлала взгляд — ничего подобного не чувствовал я до сих пор, реальная угроза жизни казалась ничем по сравнению с этой насмешкой. Сдерживая себя, я развернулся, глянул на Алана и кивнул, демонстрируя, что готов продолжать.

Противник подобрался. Это немного взбодрило меня. Я отвёл руку в сторону. Чуть присев, пружиня, я наступал длинными скорыми шагами, посылая топор из стороны в сторону: вверх, вниз, по диагонали — не всегда успевая доворачивать лезвие, но вкладывая в удары всю силу, начиная движение от плеча к кисти, пока не понял, что скорее замотаю себя, нежели коснусь Алана.

Тот ещё ни разу не поднял меч, чтобы отбить приближающийся топор — просто уходил от него всем корпусом, передвигаясь по площадке прогулочным шагом.

Забыв о бесполезном в моих руках оружии, я прыгнул, надеясь хоть плечом достать противника, и был отброшен назад ударом в грудь. Кажется, он двинул меня в солнечное сплетение рукоятью меча. В глазах потемнело; полусогнутый, я пятился назад, не видя ничего перед собой, не в силах глотнуть воздуха, а в ушах уже раздавался свист приближающегося клинка.

Я скорее почувствовал, чем увидел, блеск стали, дёрнулся инстинктивно в сторону, но получил верный удар в бок — короткий, с протяжкой, — пропоровший кожу. Дикая боль моментально прочистила мозги. Я распахнул глаза, разом, до последней крупицы разглядев белый песок под собственными сапогами и капли крови, растекающиеся чёрными кляксами. Топор в опущенной руке сам вяло трепыхнулся в попытке подсечь плотно обтянутые чёрной кожей армейских сапог лодыжки — полшага назад и выпад, уколовший плечо в ответ.

Я взвыл. Не разгибаясь, сжавшись в тугой снаряд, я ринулся под ноги противнику, надеясь если не сбить, то хоть привести того в замешательство, упал, покатился, не выпуская из рук топора. Почувствовав, как Алан перепрыгнул через меня, я извернулся, пытаясь одновременно встать на колено и достать противника если не лезвием, так хотя бы обухом.

Лезвие чиркнуло по песку, очертив полукруг, взметнув облако белой пыли, — я стоял на одном колене, держа топор обеими руками, и не видел никого перед собой. Сзади в спину колко упирался кончик меча.