Въ то время, какъ мистеръ X. куда-то ушелъ, я опять обратился къ лодочнику и спросилъ его, не можетъ ли онъ достать какую-нибудь доску и устроить изъ нея добавочное сидѣнье. Я говорилъ на чистѣйшемъ нѣмецкомъ нарѣчіи, но съ такимъ же успѣхомъ я могъ бы говорить съ нимъ и на чистѣйшемъ нарѣчіи чоктовъ, результатъ былъ бы одинъ и тотъ же. Собесѣдникъ мой напрягалъ всѣ усилія, чтобы понять меня; онъ мучился до тѣхъ поръ, пока я, увидѣвъ всю безполезность его стараній, не сказалъ:
— Ну, прекратите свои усилія, мнѣ уже ничего не надо.
Но вотъ подошелъ къ нему мистеръ X. и смѣло сказалъ:
— Maohen Sie одну плоскую доску.
Пусть моя эпитафія будетъ состоять изъ одной только правды, если лодочникъ, выслушавъ это, тотчасъ же не отвѣтилъ, что онъ пойдетъ и принесетъ требуемую доску, какъ только закуритъ трубку, которую онъ въ то время набивалъ.
Впрочемъ, лодочнику не пришлось ходить за доской, потому что мы измѣнили свое намѣреніе относительно найма лодки. Обѣ фразы мистера X. приведены мною буквально. Въ первой изъ нихъ четыре слова изъ пяти случайно оказались принадлежащими какъ къ англійскому, такъ и къ нѣмецкому языку; но во второй фразѣ изъ пяти словъ ее составляющихъ, три слова были исключительно англійскими, остальныя же два слова хотя и были нѣмецкими, но не имѣли въ данномъ случаѣ никакого отношенія къ смыслу фразы.
X. и всегда говоритъ съ нѣмцами по-англійски, но старается при этомъ коверкать свои фразы, составлять ихъ шиворотъ на выворотъ, чтобы конструкція ихъ походила на нѣмецкую, и время отъ времени вставляетъ въ нихъ нѣмецкія слова, не заботясь особенно объ ихъ смыслѣ. И тѣмъ не менѣе его вездѣ понимаютъ. Онъ сумѣлъ заставить понимать себя даже плотовщиковъ, говорящихъ на особомъ жаргонѣ, передъ которыми пасуетъ самъ молодой Z., студентъ германскаго университета. Къ слову сказать, X. говоритъ всегда чрезвычайно увѣренно, быть можетъ, и это помогаетъ ему. Возможно, впрочемъ, что жаргонъ плотовщиковъ есть не что иное, какъ platt-deutsch, вслѣдствіе чего для нихъ англійскій языкъ болѣе родственъ, чѣмъ для всѣхъ остальныхъ нѣмцевъ. Люди, весьма посредственно знающіе нѣмецкій языкъ, довольно легко читаютъ прекрасныя сказки Фрица Рейтера, написанныя имъ на нарѣчіи платъ-дейтшъ, тамъ какъ большинство словъ въ нихъ англійскія. Съ своей стороны я даже полагаю, что это и есть то самое нарѣчіе, которое принесли съ собой въ Англію наши предки саксонцы. При случаѣ я поговорю объ этомъ съ филологами.
Тѣмъ временемъ рабочіе хотѣли приступить къ исправленію плота, но казалось, что никакой течи въ немъ не было; то, что помощникъ капитана принялъ за пробоину, былъ просто промежутокъ между бревнами, промежутокъ, которому и слѣдовало тамъ быть и который не представлялъ ни малѣйшей опасности; въ пробоину же онъ обратился единственно вслѣдствіе возбужденной фантазіи помощника. Поэтому мы снова перешли на нашъ плотъ и довѣрчиво пустились въ дальнѣйшее плаваніе безъ всякихъ исправленій.
Въ то время какъ плотъ нашъ безшумно скользилъ мимо восхитительной панорамы береговъ, мы занимались сравненіемъ нѣмецкихъ обычаевъ съ обычаями другихъ странъ.
Теперь, когда нѣсколько мѣсяцевъ спустя, я пишу эти страницы, я вижу, что каждый изъ насъ при самыхъ добросовѣстныхъ наблюденіяхъ и разспросахъ, при самомъ тщательномъ записываніи изо дня въ день всего замѣченнаго, тѣмъ не менѣе во многомъ впадалъ въ заблужденіе. И въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго; въ нѣкоторыхъ странахъ чрезвычайно трудно получить вѣрныя свѣдѣнія.
Такъ напримѣръ, еще въ Гейдельбергѣ мнѣ пришла въ голову мысль собрать по возможности полныя данныя относительно студенческихъ корпорацій. Я началъ свою задачу съ корпораціи Бѣлыхъ Шапочекъ. Для этого я сталъ разспрашивать всѣхъ и каждаго, и вотъ что я узналъ:
1) Корпорація эта называется Прусской, такъ какъ къ ней могутъ принадлежать только одни пруссаки.
2) Она называется Прусскою безъ всякаго достаточнаго основанія, а единственно вслѣдствіе обычая присвоивать для каждой корпораціи названіе по одной изъ областей Германіи.
3) Она даже вовсе не называется Прусской корпораціей: она называется корпораціей Бѣлыхъ Шапочекъ.
4) Всякій студентъ, родившійся въ Германіи, можетъ поступить въ нее.
5) Въ нее можетъ поступить каждый студентъ, родившійся въ Европѣ.
6) Всякій студентъ-европеецъ по рожденію можетъ поступить въ нее, за исключеніемъ француза.
7) Каждый студентъ можетъ поступить въ нее безъ различія національности.
8) Ни одинъ студентъ низкаго происхожденія не можетъ принадлежать къ ней.
9) Ни одинъ студентъ не можетъ быть принятъ, если онъ не докажетъ, что три поколѣнія его предковъ были дворянами.
ebooksa