Человѣкъ этотъ призвалъ себѣ на помощь свой разумъ.
Въ своей лабораторіи онъ выводилъ драконовъ изъ яицъ, наблюдалъ за ними съ материнскою заботливостью, терпѣливо изучалъ ихъ и производилъ надъ ними опыты въ то время, какъ они развивались. Такимъ образомъ онъ, наконецъ, открылъ, что огонь составляетъ основу жизни дракона, и что если изъ дракона вытянуть какимъ-нибудь способомъ этотъ огонь, то чудовище не въ состояніи жить и околѣваетъ. Копьемъ этого сдѣлать было нельзя и вотъ онъ изобрѣлъ особый приборъ.
Когда такимъ образомъ драконъ былъ уничтоженъ, императоръ палъ герою въ объятія и сказалъ:
— Избавитель, назови намъ свою награду, — и при этомъ незамѣтно подалъ знакъ полчищу своихъ дочерей, чтобы онѣ приблизились. Но бродяга, не обративъ на нихъ ни малѣйшаго вниманія, сказалъ:
— Я хочу, чтобы въ награду мнѣ была бы предоставлена монополія выдѣлки и продажи очковъ во всей Германіи.
Отскочивъ отъ него, пораженный императоръ воскликнулъ:
— Вотъ претензія, превосходящая все, что-либо мною слышанное! Клянусь короной, желаніе довольно скромное. Почему бы вамъ уже не потребовать всего имперскаго казначейства?
Но императоръ далъ слово и сдержалъ его. Ко всеобщему удивленію, великодушный монополистъ тотчасъ же настолько понизилъ цѣну на очки, что снялъ этимъ съ народа значительную тяжесть. Императоръ, чтобы увѣковѣчить этотъ великодушный поступокъ и выразить свое одобреніе, издалъ декретъ, которымъ предписывалось каждому купить себѣ очки и носить ихъ, не обращая вниманія на то, нужны они ему или нѣтъ.
Вотъ откуда ведетъ свое начало общая привычка въ Германіи носить очки; а разъ привычка эта укоренилась, она сдѣлалась неистребимою и сохранилась въ имперіи до настоящаго времени. Такова легенда нѣкогда пышнаго и гордаго замка, принадлежавшаго этому монополисту и носящаго названіе «Очковыхъ Руинъ»,
Мили на двѣ или на три пониже «Очковыхъ Руинъ» мы проходили мимо группы строеній, обведенныхъ стѣною и расположенныхъ на правомъ берегу рѣки на самой вершинѣ одного изъ холмовъ. Верхній гребень передней стѣны на протяженіи около 200 ярдовъ былъ густо задрапированъ плющемъ, а изъ общей массы зданій живописно поднимались три старыя башни. Замокъ этотъ содержится въ отличномъ порядкѣ и служитъ мѣстомъ жительства какой-то фамиліи княжескаго происхожденія. Онъ тоже имѣетъ свою легенду, но я не буду ея приводить, такъ какъ сомнѣваюсь въ истинѣ нѣкоторыхъ деталей.
Въ этой мѣстности работники итальянцы занимаются взрывомъ камня, чтобы образовать въ холмахъ выемку для полотна новой желѣзнодорожной линіи. Работы производились въ 50 или 100 футахъ надъ уровнемъ рѣки. Когда плотъ нашъ внезапно завернулъ за одинъ изъ мысовъ, рабочіе эти начали кричать и подавать намъ сигналы, чтобы предупредить насъ о взрывахъ. Предупредить насъ было не трудно, но что же мы-то могли сдѣлать? Мы не могли ни заставить свой плотъ плыть противъ теченія, ни ускорить его движенія внизъ, ни податься съ нимъ въ сторону, такъ какъ рѣка была чрезвычайно узка; мы не могли даже воспользоваться защитою высокихъ отвѣсныхъ скалъ противоположнаго берега, такъ онѣ-то, повидимому, и должны были взлетѣть на воздухъ. Какъ видите, намъ ничего больше не оставалось, какъ ждать и молиться.
Нашъ плотъ продолжалъ двигаться съ прежнею скоростью, т. е. мили три съ половиной или четыре въ часъ. Но когда я понялъ, о чемъ кричали намъ рабочіе, то первыя десять минутъ мнѣ показалось, что никогда я еще не видалъ плота, который двигался бы такъ медленно. Когда раздался первый взрывъ, мы раскрыли свои зонтики, служившіе намъ отъ солнца, и стали ожидать результатовъ. Все обошлось благополучно, ни одинъ изъ осколковъ не упалъ даже и въ воду. За первымъ послѣдовалъ второй взрывъ, затѣмъ еще и еще. Нѣсколько осколковъ упало въ воду какъ разъ позади нашего плота.
Мы выдержали канонаду цѣлыхъ девяти взрывовъ, слѣдующихъ другъ за другомъ подъ-рядъ, и поистинѣ минуты эти были самыми непріятными и томительными, какія только приходилось мнѣ когда-либо проводить на сушѣ или на водѣ. Конечно, мы всѣ вооружились шестами и въ теченіе нѣсколькихъ секундъ съ усердіемъ толкались, чтобы сообщить нашему плоту большую скорость, но всякій разъ, какъ раздавался гулъ взрыва и облака пыли и осколковъ взлетали на воздухъ, всякій опускалъ шестъ и начиналъ смотрѣть вверхъ, чтобы по возможности уклониться отъ своей порціи камней. Да, непріятныя пришлось намъ пережить минуты. Погибель наша казалась намъ неизбѣжной, но не это меня главнымъ образомъ тревожило. Нѣтъ, меня мучило то обстоятельство, что придется погибнуть такою не геройскою смертью, что обо мнѣ будутъ говорить: «Задавленъ камнемъ на плоту». Какъ это было бы не поэтично. Никто и не подумалъ бы писать по этому поводу стихи. Напримѣръ:
Ни одинъ бы поэтъ, заботящійся о своей репутаціи, не затронулъ бы подобной темы, и смерть моя оказалась бы единственною «замѣчательною смертью», которая осталась бы не воспѣтою въ 1878 году.
Но все обошлось благополучно, и я никогда не сожалѣлъ о томъ. Послѣдній взрывъ былъ особенно силенъ, и послѣ того, какъ дождь мелкихъ осколковъ совсѣмъ уже прекратился и мы готовились уже торжествовать свое спасеніе, какъ вдругъ послѣдній и самый большой камень, упавъ какъ разъ среди нашей группы, уничтожилъ одинъ изъ нашихъ зонтиковъ. Хотя другого вреда онъ и не причинилъ, тѣмъ не менѣе мы въ ту же минуту бросились къ водѣ.
Повидимому, здѣсь всѣ тяжелыя работы въ каменоломняхъ и, вообще, по проведенію новой желѣзнодорожной линіи исполняются, главнымъ образомъ, итальянцами. Это насъ сильно изумило.
Въ нашемъ отечествѣ распространено мнѣніе, что итальянцы избѣгаютъ тяжелаго труда, предпочитая что-нибудь полегче, напримѣръ, игру на шарманкѣ, оперное пѣніе, или убійства. Очевидно, что мы заблуждаемся.
Вдоль всей рѣки, почти у каждой деревни, выстроены небольшія станціи для будущей желѣзной дороги. Постройка ихъ была уже закончена, оставалось уложить рельсы и открыть движеніе. Постройки были изъ кирпича и камня и казались верхомъ красоты, изящества и живописности. Кругомъ въ изобиліи росли цвѣты и виноградъ, а яркая и свѣжая зелень газоновъ говорила о тщательномъ уходѣ садовника. Вслѣдствіе этого станціи служили только къ украшенію пейзажа. Каждая куча песку или щебня была сложена такъ аккуратно и даже нарядно, что напоминала скорѣе новый могильный холмъ или пирамиду ядеръ; ничто не напоминало здѣсь тѣ станціи или вообще окрестности желѣзнодорожной или другой линіи, съ понятіемъ о которыхъ у насъ обыкновенно связано представленіе чего-то грязнаго и не изящнаго. Нельзя не одобрить этотъ прекрасный обычай содержать всю страну въ подобномъ образцовомъ порядкѣ, какъ это дѣлается во всей Германіи; благодаря этому тысячи народа заняты полезной работой, дающей имъ хлѣбъ, и избавлены отъ праздности и нищеты.
Къ ночи, нашъ капитанъ хотѣлъ пристать къ берегу, но я думалъ, что, быть можетъ, намъ удастся добраться до Гиршгорна, я мы поплыли далѣе. Внезапно небо начало покрываться тучами, что сильно озаботило капитана. Посмотрѣвъ вверхъ, онъ покачалъ головою и сказалъ, что собирается сильный вѣтеръ. Товарищи мои совѣтовали тотчасъ же пристать къ берегу, я же хотѣлъ продолжать путь. Капитанъ сказалъ, что, во всякомъ случаѣ, изъ простого благоразумія, намъ необходимо убавить парусовъ. Поэтому вторая вахта получила приказаніе приготовить свои шесты. Сдѣлалось совершенію темно, и вѣтеръ началъ крѣпчать. Сильные порывы его, прорвавшись сквозь листву деревъ, долетали уже къ намъ на палубу. Дѣло принимало скверный оборотъ.
— Какое направленіе? — кричитъ капитанъ рулевому, стоящему на переднемъ звенѣ плота.
ebooksa