Прогулка заграницей

Раздѣвшись, и легли въ постель, а платье свое послали внизъ для просушки. Всѣ остальные промокшіе туристы сдѣлали то же самое, благодаря чему въ кухнѣ образовался настоящій хаосъ изъ различнаго платья. Послѣдствіемъ было то, что въ четверть седьмого, когда платье наше вернулось къ намъ, я получилъ совсѣмъ не тѣ кальсоны, какія послалъ для просушки; мнѣ прислали какія-то совершенно новаго образца. Это были два какихъ-то бѣлыхъ съ оборочками рукава, скрѣпленныхъ вмѣстѣ на самомъ верху узкимъ поясомъ; они не доходили мнѣ даже до колѣнъ. Они были довольно красивы, но я чувствовалъ себя въ нихъ какимъ-то раздвоеннымъ, точно во мнѣ было два человѣка. Надо быть идіотомъ, чтобы надѣть ихъ, пускаясь въ горныя экскурсіи. Рубашка, присланная мнѣ, была еще короче кальсонъ, и вдобавокъ не имѣла рукавовъ, т. е. она имѣла ихъ, но это было то, что Дарвинъ назвалъ бы «зачаточными» рукавами; вокругъ этихъ рукавовъ шла прошивка, грудь же была до смѣшного широка. Вязанная шелковая фуфайка тоже попалась мнѣ какая-то странная, устроенная черезчуръ уже мудрено: прорѣха у ворота была у ней сзади, и вдобавокъ имѣлись какіе-то карманы, вѣроятно, чтобы прятать въ нихъ спинныя лопатки; но такъ какъ скроены они были не по моимъ лопаткамъ, то я и чувствовалъ себя въ этой фуфайкѣ очень неловко. Мой короткополый сюртукъ они отдали кому-то другому, а мнѣ прислали ульстеръ, пригодный развѣ для жираффы. Мнѣ пришлось привязать себѣ воротничекъ, а не пристегнуть его, такъ какъ на этой глупѣйшей маленькой рубашкѣ, о которой я только-что говорилъ, не оказалось даже пуговицы.

Одѣвшись въ половинѣ седьмого къ обѣду, я чувствовалъ себя ужасно скверно и неловко; въ одномъ мѣстѣ мнѣ жало, въ другомъ висѣло мѣшкомъ. Однако же, и все остальное общество за table d"hôte "омъ одѣто было не лучше меня; всѣ были одѣты въ чужое. Какой-то длинный туристъ тотчасъ же узналъ свой ульстеръ, какъ только увидѣлъ его полы, волочащіяся за мной до землѣ, но никто не призналъ моей рубашки и кальсонъ, хотя я и описалъ ихъ, насколько умѣлъ точно. Вечеромъ, ложась въ постель, я отдалъ эти принадлежности горничной, которая, вѣроятно, и нашла владѣльца. такъ какъ мои собственныя вещи оказались на слѣдующее утро лежащими на стулѣ за моею дверью.

Одинъ изъ постояльцевъ гостинницы, весьма милый англійскій священникъ, совсѣмъ не присутствовалъ въ этотъ день за table d"hôte"омъ, такъ какъ панталоны его пропали и притомъ не были замѣнены другими. Онъ говорилъ, что хотя ни чѣмъ не отличается отъ всѣхъ прочихъ людей, но не вышелъ къ обѣду, полагая, что появленіе священника безъ панталонъ привлечетъ всеобщее вниманіе.

ГЛАВА VI

Мы не проспали въ деревнѣ св. Николая. Колокольный звонъ начался въ половинѣ пятаго утра, и изъ его продолжительности я заключаю, что въ Швейцаріи приходится весьма настойчиво приглашать грѣшниковъ въ церковь. Большинство церковныхъ колоколовъ всего міра весьма плохи и издаютъ хриплый, дребезжащій звукъ, портящій настроеніе духа и только вызывающій грѣшника на новое прегрѣшеніе, но колоколъ св. Николая, вѣроятно, худшій изъ всѣхъ и лучше другихъ способенъ свести съ ума. Впрочемъ, оправданіемъ здѣшней общины можетъ служить ея бѣдность; не въ каждомъ домѣ можно встрѣтить здѣсь часы. Но какое оправданіе могутъ представить наши общины, гдѣ нѣтъ ни одного семейства, гдѣ не было бы часовъ, общины, у которыхъ церковные колокола почти такого качества, какъ и въ деревнѣ св. Николая. Въ Америкѣ воскресный день профанируется гораздо болѣе всѣхъ остальныхъ дней недѣли, взятыхъ вмѣстѣ, и это происходитъ единственно благодаря жалкому звону дешевыхъ колоколовъ, подобныхъ разбитымъ горшкамъ.

При постройкѣ церквей мы не обращаемъ вниманія на издержки; зданіе мы воздвигаемъ такое, что оно служитъ украшеніемъ города, и украшаемъ его позолотою, покрываемъ фресками, и дѣлаемъ все, что, по нашему мнѣнію, можетъ увеличить его красоту, а затѣмъ уничтожаемъ плоды своихъ трудовъ, снабжая его такими колоколами, которые приводятъ въ отчаяніе слушателя: однихъ награждаютъ головной болью, другихъ пляской св. Вита или столбнякомъ.

Американская деревня въ десять часовъ утра въ лѣтнее воскресенье представляетъ олицетвореніе мира и покоя; но проходитъ еще полчаса, и въ ней совершается коренной переворотъ. Поэма мистера Поэ «Благовѣстъ» мало соотвѣтствуетъ дѣйствительности; но это даже къ лучшему, тамъ какъ, если бы публичный «чтецъ» вздумалъ подражать голосомъ всѣмъ этимъ звонамъ, то непремѣнно бы «подавился», какъ сказалъ бы Іосифъ Аддисонъ. Церковь всегда старается реформировать другихъ, а между тѣмъ не худо бы ей, хотя бы для примѣра, произвести реформу въ самой себѣ. Она черезчуръ уже привязана къ нѣкоторымъ обычаямъ, которые ранѣе были полезны, теперь же утратили всякій смыслъ и даже не имѣютъ за себя никакихъ эстетическихъ данныхъ. Я говорю о колокольномъ звонѣ, который имѣетъ претензію напоминать богатому часами городу, что настала пора собираться въ церковь, и про утомительное чтеніе съ каѳедры длинныхъ «замѣтокъ», которыя лицами, интересующимися этимъ, легко могутъ быть прочитаны въ газетахъ.

На слѣдующее утро мы рано позавтракали и пѣшкомъ направились въ Зерматъ; идя вонючими переулками деревни, мы радовались, что уходимъ отъ этого несноснаго звона. Внезапно справа отъ насъ открылось восхитительное зрѣлище. Это была оконечность громаднаго ледника, глядѣвшаго на насъ изъ подъ заоблачной высоты. Какое поразительное количество льду собрано здѣсь въ одну массу. Стараясь опредѣлить мощность ледника, мы рѣшили, что отъ подошвы этой ледяной стѣны и до вершины ея не менѣе нѣсколькихъ сотенъ футовъ; Гаррисъ утверждалъ даже, что толщина ледника болѣе тысячи футовъ. Мы нашли, что если поставить другъ на друга такія зданія, какъ церковь св. Павла въ Лондонѣ, соборъ св. Петра въ Римѣ, Великую Пирамиду, Страсбургскій соборъ и Капитолій Вашингтона, то и тогда человѣкъ, сидящій на верху этой стѣны, былъ бы не въ состояніи повѣсить своей шляпы на верхушку самаго верхняго зданія; ему бы пришлось для этого нагнуться футовъ на 300 или 400 внизъ — вещь, конечно, невозможная.

На мой глазъ этотъ могучій ледникъ былъ великолѣпенъ. Я никакъ не предполагалъ, чтобы кто-нибудь могъ отъискать въ немъ недостатки, и ошибся. Гаррисъ уже нѣсколько дней подъ-рядъ находился въ ворчливомъ настроеніи духа. Будучи завзятымъ протестантомъ, онъ все время твердилъ: «Въ протестантскихъ кантонахъ вы никогда не увидите такой бѣдности, нечистоты и безпорядка, какъ въ католическихъ; никогда тамъ не найдете улицъ и переулковъ, затопленныхъ нечистотами; никогда не увидите развалившихся свиныхъ хлѣвовъ вмѣсто домовъ; нигдѣ не увидите на верху церкви перевернутой рѣпы вмѣсто купола; что же касается колокольнаго звона, то вы не услышите его вовсе».

Въ теченіе этого утра онъ во всемъ находилъ недостатки. Прежде всего онъ вознегодовалъ на грязь. «Въ протестантскихъ кантонахъ никогда не бываетъ грязи, даже когда дождь идетъ», сказалъ онъ. Затѣмъ привязался къ собакамъ: «Въ протестантскихъ кантонахъ не стали бы держать такихъ вислоухихъ собакъ», ворчалъ онъ. Оставшись недовольнымъ дорогами, онъ сѣтовалъ: «Въ протестантскихъ кантонахъ не бросили бы дороги на произволъ судьбы; тамошнее населеніе если проведетъ дорогу, то это будетъ дѣйствительно дорога, а не Богъ знаетъ что». Затѣмъ, увидѣвъ козъ: «Въ протестантскомъ кантонѣ вы не увидите, чтобы козы проливали слезы — коза тамъ самое веселое созданье въ свѣтѣ». Затѣмъ о сернахъ: «Протестантскія серны никогда не ведутъ себя подобно здѣшнимъ — тамъ серна щипнетъ травы разъ или два, да и пойдетъ дальше; эти же чуть не среди васъ пасутся и все время стоятъ на одномъ мѣстѣ». Затѣмъ по поводу указательныхъ надписей: «Въ протестантскомъ кантонѣ вы не можете заблудиться, еслибъ и хотѣли; въ католическихъ же кантонахъ вы не увидите ли одной надписи». Затѣмъ: «Здѣсь совсѣмъ не видно на окнахъ вазоновъ съ цвѣтами и только кое-гдѣ кошка, да и та какая-то сонная; а загляните въ протестантскіе кантоны: окна полны цвѣтовъ, а что касается до кошекъ, такъ ихъ тамъ цѣлые акры. Здѣшній народъ предоставилъ свои дороги самимъ себѣ, а попробуйте-ка проѣхать по нимъ рысцой, онъ и сдеретъ съ васъ три франка, какъ будто бы лошадь и дѣйствительно можетъ бѣжать рысью по такому пасквилю на дорогу». Наконецъ по поводу зобовъ: «Толкуютъ все про зобы! Ко всемъ этомъ кантонѣ я не видалъ зоба, который бы не помѣстился въ шляпѣ!»

Такимъ образомъ онъ ворчалъ на все и на всѣхъ; но въ этомъ величественномъ ледникѣ, я полагалъ, и ему трудно будетъ найти какой-нибудь недостатокъ, о чемъ я ему и высказалъ. Однако же, онъ не уступилъ и тутъ и сейчасъ же отвѣтилъ недовольнымъ тономъ:

— А вы посмотрите-ка ледники въ протестантскихъ кантонахъ.

Я начиналъ сердиться. Но, не выказывая еще своихъ чувствъ, спросилъ:

— Но чѣмъ же плохъ этотъ?

— Чѣмъ? Тѣмъ, что онъ въ такомъ запущенномъ состояніи. Здѣсь жители совсѣмъ не заботятся о своихъ ледникахъ. Они засыпали его щебнемъ и всякою грязью.

— Но жители вѣдь не могутъ этому помѣшать.

— Жители? Скажите лучше, что они не хотятъ. Могли бы, если бы захотѣли. На протестантскомъ ледникѣ вы не увидите ни одного пятнышка. Посмотрите на Ронскій ледникъ. Длина его пятнадцать миль, а толщина семьсотъ футъ. Если бы это былъ протестантскій ледникъ, онъ не выглядѣлъ бы такъ, какъ теперь, могу васъ увѣрить, — что за безсмыслица! Что же бы они съ нимъ сдѣлали?

— Они выбѣлили бы его, какъ всегда и дѣлаютъ.

Я не повѣрилъ ни одному слову, но промолчалъ, чтобы не подымать исторіи, да и не стоитъ спорить съ фанатикомъ. Я даже не былъ увѣренъ, точно ли Ронскій ледникъ находится въ католическомъ кантонѣ, - не протестантскій ли онъ? Но съ достовѣрностью я этого не зналъ и потому не рѣшился спорить съ этимъ изувѣромъ, которому ничего не стоитъ зажать мнѣ ротъ какимъ-нибудь вымышленнымъ доказательствомъ.

Миляхъ въ девяти отъ св. Николая намъ пришлось переходить мостъ, перекинутый надъ ревущимъ потокомъ, по имени Висдъ.