— Что подшито, то должно быть на месте, — сухо сказал следователь, забирая у Иды том.
— А я изменила решение. Не хочу суда. Не хочу всего этого…
— Хотите прекратить дело?
— Да.
— Почему?.. Испугались?..
— Мне никто не грозит..
— Взяли и пожалели?
— А вы знаете, да… пожалела.
— Удивительно. А себя вам не жалко уже?
— Очень даже. Но не хочу, чтобы Андрей пострадал… Знаю, что неправа. Но не хочу.
Комдев подался вперед:
— Переломанные ребра! Сотрясение мозга!
— Да что об этом вспоминать. Не хочу и все тут. Но вы не думайте. Я не какая-то там, развратная. По рукам не пойду.
— Ложные показания, значит.
— В суде я все равно ничего не скажу. Это мое последнее слово.
— Вот так и бывает в жизни. Вы сейчас на попятную идете, а преступник скольким еще судьбу исковеркает. Впрочем, это ваше право. Нажимать на вас не буду. Порхайте! Но только, чтобы окончательно дело закрыть, новое заявление требуется.
«Ёлки зеленые! Тратишь столько сил. С таким терпением собираешь все по крохам, чтобы погань всякая не плодилась вокруг. И на тебе. Придет вот такая святоша, просто с глупым принципом своим. Или, видите ли, пачкаться ей не захочется. И труды твои — насмарку. Как карточный домик. А что поделаешь?.. А стервецы эти будут другим души калечить. Обидно. И несправедливо… — взгляд Комлева упал на фотографию. Выражение лица Светланы, казалось, молило о помощи. — Вот и займемся этим. Может, через нее выйдем?»
Он вовремя успел расспросить Марину о ней.
— Надо действовать!
Сунул фото в дипломат, набросил плащ на плечи, поехал в институт, в котором училась Светлана. Побывал в деканате и стал ждать звонка на перерыв.