— Поздненько ты нынче, — ехидно заметил он вместо приветствия.
— Извини, — покаянно откликнулся Егор. — Вчера, понимаешь…
— Вижу, не слепой, — Роман критически оглядел приятеля с ног до головы. — Хоть бы причесался, а то чучело чучелом. Расческу-то не пропил еще?
— С каких это пор ты…
— С таких, — перебил он. — Тебя, между прочим, все утро дама ждет.
— Дама? — равнодушно переспросил Егор.
Роман указал подбородком куда-то за его спину. Егор нехотя оглянулся.
И увидел Марию.
Глава 4
— Здравствуй, — сказала Мария. И посмотрела на Егора снизу вверх.
Он не сумел ответить сразу. Дыхание внезапно перехватило, будто у боксера, пропустившего удар на ринге, ослабли колени и отчаянно зашумело в ушах — Егоровы внутренние органы отреагировали на Марию быстрее самого Егора.
— Здравствуй, — наконец произнес он. — А ты изменилась.
— Да?
— Да. Была симпатичной девушкой, а стала…
— Кем? — спросила она.
— Стала красивой женщиной. Хотя это звучит банально.
Она улыбнулась — очень знакомой улыбкой, немножко наивной, немножко грустной и подкупающе доверчивой. Да, глаза и улыбка — вот то, что осталось неизменным со времен прошлой жизни. Зато все остальное…
Волосы, к примеру, лежали несколько иначе. Неуловимо, но ощутимо иначе, наглядно демонстрируя разницу между парикмахерской районного Дома быта и салоном красоты для VIP-персон. Чуть тронутые дорогой помадой губы, чуть тронутые дорогой тушью ресницы, изысканный лайковый пиджак, блузка нежнейших кремовых тонов, кулон старинной работы на тонкой золотой цепочке, короткая облегающая юбка и белоснежные туфли-«лодочки» — Егор, отнюдь не считавший себя знатоком женских шмоток, сумел оценить их элегантную простоту. Простоту, которая стоит денег. Ему сразу стало неловко за свои стоптанные кроссовки и поношенную куртку. И за практически вечное несмываемое пятнышко от краски на правой ладони, из-за которого проницательная Лялечка окрестила его «свободным художником». Хорошо, за маляра не принята…
— Давно меня ждешь? — спросил он, чтобы что-то спросить.