Искатель. 2013. Выпуск №7

Худой эксперт, облачившись в хирургические перчатки, выдвинул нижний ящик серванта, вытащил оттуда некий бесформенный сероватый комок и жестом подозвал к себе супружескую чету, примостившуюся на диване, — соседей покойной по лестничной клетке.

— Понятые, подойдите поближе.

Миниатюрная бабулька в байковом халате поднялась, помогла встать супругу, седоусому старикану с массивной тростью в руках, и они вдвоем послушно просеменили к столу. Егор привстал на цыпочки и посмотрел поверх их голов.

Сероватый комок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся седым париком (что ж, легче, быстрее и практичнее, чем менять прическу и смывать-наносить краску), очки в тонкой металлической оправе, нарочито нелепая вязаная кофта с такой же нелепой брошью, за которую покойница, надо думать, отвалила неподъемную сумму рублей в двести…

— А очки-то липовые, — заметил эксперт. — Стекла без диоптрий. Кстати, Николаич, я ведь вспомнил эту дамочку. Она работала у нас, в отделе судебно-медицинской экспертизы. Потом ушла на пенсию — кажется, по инвалидности. Ты-то тогда еще кантовался в райуправлении…

— Полагаете, звонила она? — вполголоса спросил Кол-чин.

— Нет, — так же тихо отозвался Егор. — Я думаю, звонили ей.

Колчин недоверчиво промолчал.

— Екатерина Николаевна — в прошлом медэксперт, — горячо заговорил Егор. — Она была знакома с ядами, их действием на организм, симптомами отравления и прочим. Кроме того, она могла нанести на баночку с мышьяком Машины отпечатки пальцев — я слышал, есть способ, кажется, с помощью специальной пленки… Проверьте, возможно, у нее сохранился доступ в лабораторию — значит, она могла подменить образцы, подделать отчет, да мало что еще…

— А как она, по-вашему, подмешала мышьяк в бокал Юлия? — поинтересовался Колчин. — Мы по десять раз опрашивали всех, кто в то утро побывал в спальне, о горничной никто и словом не упомянул…

— Так ведь горничная, — пояснил Егор. — На нее никто просто не обратил внимания. Она вошла, незаметно подсыпала яд (к примеру, когда Юлий выяснял отношения с импресарио), оставила отпечатки пальцев Марии на баночке в подсобке, подбросила пузырек под окно — нарочно, чтобы его легко обнаружили… После этого ее дважды вызывали в прокуратуру, она ответила на вопросы — и о ней забыли. И вдруг раздается телефонный звонок. Она снимает трубку — и слышит: «Это вы убили…»

— Извините…

Егор обернулся. Старушка-понятая робко тянула его за рукав, приняв, очевидно, за местного «разводящего». — Извините, но Катюше никто не мог звонить. И она никогда не звонила. Понимаете, она была глухая. То есть совсем глухая. Она могла только читать по губам.

Она что-то сказала, эта старушка, божий одуванчик, высунувший голову из ворота байкового халата. Что-то странное, совершенно нелогичное, и вместе с тем такое, что впору было треснуть себя по лбу: что же я, дурак, раньше-то…

— Что с вами? — встревоженно спросил Колчин.

— Она сидела в кресле, — заторможенно проговорил Егор. — Обратите внимание: кресло стоит так, чтобы можно было следить за входной дверью. Она увидела, что дверь открылась, вышла в коридор, заметила на тумбочке беспорядок… Убирать некогда, она просто накинула сверху салфетку… — Егор поморщился. — У нее кто-то был. Тот, ради кого она накрыла на стол и купила «Каберне» вместо любимого «Мукузани». Николай Николаевич, она не покончила с собой. Ее убили.

Показания.

«— Элеонора Львовна, как вам пришла в голову такая, простите, идиотская идея?

— Это глупо, это так глупо с моей стороны… Покойная ныне Катюша однажды подарила мне книгу. Покойная… Господи, как страшно звучит… Понимаете, мой Витольдик… Он был блестящим ученым, а как много он сделал для обороноспособности нашей страны… Но когда он умер, я осталась ни с чем. Нет, нищей он меня не оставил, у него было кое-что накоплено… Но я совершенно не умела экономить. И деньги стали уплывать. Я переехала в другую квартиру, подешевле, кое-что распродала… Потом мне посчастливилось устроиться на работу в дом к Юлию Валентиновичу. Он мне хорошо платил, но, сами понимаете…

— Кажется, начинаю понимать.