- Обязательно.
- Что ж, отлично. Давайте посмотрим, что там к чему.
От Кронверкского проспекта до Каменного острова было меньше мили. Во второй половине дня пошел дождь со снегом, но по улицам Аптекарского острова, который лежал на полпути, по-прежнему сновали женщины в потрепанных тяжелых одеждах, лотошники с куклами, каштанами и горячим чаем, солдаты из расположенных неподалеку казарм. Двор, в котором находился каретный сарай, ничем не отличался от соседних участков: такой же тихий, отгороженный забором от фабрик, верфей и грязных улиц с бараками, что миля за милей тянулись за рекой.
Сам дом – невысокое строение в итальянском стиле, с голубыми, как яйцо дрозда, стенами, которые казались еще ярче из-за царившей на улице блеклой серости, - стоял запертым еще с кануна сочельника, когда его вдовствующая хозяйка перебралась к зятю в Москву. На кирпичном полу нарядного каретного сарая не было ни соломинки. В тусклом свете, который сочился сквозь щели в ставнях и окошки в сводах высокого потолка, Эшер разглядел фаэтон с низкими бортами и откинутым верхом (чтобы все могли полюбоваться прелестным платьем мадам, когда та после обеда решит проехаться по Ботаническому саду), превосходный немецкий экипаж с блестящими лакировкой боками и санный возок.
- Пепел нашли в этом углу, - Зданевский поманил впустившего их сторожа, указал ему на ставни, затем провел Эшера в самый дальний от входа угол. – Видите, он спал здесь на собранных в кучу полостях…
Обгоревшие остатки полостей – уголки и кромки – так и лежали вокруг выжженного пятна, где даже кирпичи потрескались от жара. Собиравшие пепел люди разворошили их, прежде чем унести свою добычу в жестяной коробке. Эшер посмотрел вверх, на окошки под крышей, сквозь которые в городе менее пасмурном, чем Петербург, лился бы лунный свет…
И стиснул зубы, чтобы не озвучить пришедшую в голову мысль.
Вампир не стал бы спать в таком месте.
Зданевский повернулся к нему, словно услышав шелест непроизнесенных слов:
- Что?
- Ничего.
Эшер подумал о потайной комнате под особняком леди Ирэн, о средневековом склепе, в котором Лидия обнаружила Исидро, о непроницаемой тьме, царившей в логове константинопольского вампира. О дорожных гробах с двойными крышками, о запертых на замки, засовы и щеколды убежищах всех тех вампиров, с которыми ему довелось встретиться.
Не стоило забывать и о замкнутости и настороженности, что были свойственны ночным кровопийцам, а также об их яростном стремлении полностью контролировать среду обитания. После охоты самым важным для вампиров было убедиться, что даже крохотный лучик солнечного света не доберется до них, не воспламенит их уязвимую плоть и не разрушит хрупкое бессмертие.
За двадцать лет в Департаменте Эшер почти утратил детскую веру, но он не забыл те беседы о Боге и Вечности, которые некогда вел в Оксфорде, и задумался на мгновение, не было ли это лукавой шуткой Того, кто управлял Вселенной: чтобы жить вечно, вампирам приходится расстаться со всем, что делает жизнь желанной. Чтобы сохранить бессмертие, они вынуждены все больше и больше отрезать от своих жизней, и в конце концов у них остается только мечта о самом прочном гробе да жажда крови.
Он встречал людей – не вампиров, - которые всю жизнь тратили на предосторожности, на наблюдение за врагами, как настоящими, так и предполагаемыми, и на выяснение того, не знает ли вероятный враг, где они сейчас могут находиться…
Эшер сунул руку под меховую шапку и почесал выбритую макушку.
Он сам был таким человеком.
И поэтому он понял, что мальчишка, оставшийся на ночь в просторном каретном сарае, в который попал через разбитое окно под крышей, был кем угодно, только не вампиром.
Или же вампиром, который никогда не обучался у мастера.
Но зачем создавать птенца, который погибнет сразу же, как только выйдет на улицу? Особенно если сам мастер почувствует, как это порой бывало, агонию огненной смерти?
ebooksa