На лбу и носу Димки была содрана кожа, словно по лицу его провели теркой, но Димку это, видимо, мало огорчало.
-— Спасибо, — поблагодарил Василий, принимая котелок с кашей, — на дорогу подзаправиться не мешает, когда-то вернемся обратно...
— С нами в поход и кухня отправится, — сообщил Димка, присаживаясь на солому рядом с Василием.
— Это совсем по-армейски, — с удовлетворением отметил Василий.
— А как же? Папка мой — старый солдат! Эта кухня с нами в партизанском лагере была. Пещеры и землянки, что вы в Думском лесу видели, мы своими руками вырыли. Зимовали в лесу. А теперь эти паразиты их заняли.
— Выкурим их оттуда, к утру ни одного бандита в лесу не останется.
— Жаль, папка прихворнул, он ведь в лесу каждую тропку знает, — с досадой в голосе заметил Димка.
— Ничего, Димка, справимся и без него. Вот переловим всех бандитов, тогда меньше ему работы будет, отдохнет...
— Не умеет он отдыхать, не привык. Вот и ружья у нас охотничьи есть, а ни разу с ним за все время не пришлось сходить поохотиться...
Когда чоновцы заканчивали ужин, в ревком пришли артисты кружка самодеятельности Народного дома, ездившие в село Кожухово со своим руководителем Подгоркиным давать первомайский концерт.
Ребята были возбуждены; на их бледных, усталых, запыленных лицах еще виднелись следы искусственных румян.
По дороге из Кожухова на переезде через овраг на них наскочили бандиты и пытались остановить тачанку. Не растерявшись, ездовой Афоня Горобцов выстрелил из обреза, ударил по лошадям, и тачанка с перепуганными артистами, разбросав в стороны бандитов, благополучно вымахнула из оврага.
Сильные, сытые кони версты две неслись галопом. А когда Афоня перевел лошадей на шаг, чтобы дать им немного передохнуть, все хватились — в тачанке не оказалось самого руководителя, Саши Подгоркина!
— Как же так могло случиться? Безобразие! — возмущался Шорников. — В панике товарища потеряли! Ты, как член комитета, будешь за него отвечать! — набросился он на Катю Буланову.
— А что я могла сделать? Он сидел в тачанке сзади нас, мы все только бандитов перед собой и видели в этом овраге. Они ведь как из-под земли перед нами выросли. Да и оружия у нас никакого не было. Вот только у Афони Горобцова обрез оказался. Ты же знаешь, Саша считал неудобным ехать на концерт с оружием.
— Мне непонятно все же, откуда в Кожухове бандиты появились? Что там с вами случилось, как прошел концерт? Расскажите все по порядку, — попросил Шорников.
— Все шло хорошо. По два, по три раза приходилось исполнять отдельные номера. Народу было много. Проводили концерт на открытой лужайке против сельсовета. И все бы обошлось хорошо, если б Подгоркин не вздумал после концерта обратиться к кулакам с речью. Он стал их совестить, призывать все хлебные излишки сдавать государству, которое желает сделать равными всех граждан. Ну, тут вышел из толпы один бородатый дядька, выше всех на целую голову, поднял здоровенный кулачище и спросил у Подгоркина: «А этого не видел? Когда вырастет твоя голова с мой кулак — сравняемся с тобой!»
Саша хотел тут же вступить с ним в дискуссию, но дядька повернулся к нему спиной и скрылся в толпе... Но мы с представителями комбеда все-таки за свой концерт собрали в Кожухове тридцать пять пудов хлеба, — не без гордости сообщила Шорникову Катя Буланова.
— Хлеб собрали, а товарища потеряли. — раздраженно заметил Шорников.
Оттеснив плечом в сторону Катю Буланову, перед Шорниковым предстал Димка Стрижов.
ebooksa