В самом деле, подумал он. Что он теряет? Деньги — только и всего. Даже если этот покупатель раззвонит на весь водный мир, что его фирма крутит динаму, — ну и что? От этого он может потерять деньги в будущем. Деньги — и больше ничего.
— Мы поворачиваем, — сказал он и с силой толкнул штурвал.
Колесо закрутилось, мелькая на солнце медью. «Джинс», заложив длинный вираж, развернулся носом к течению, некоторое время его сносило назад… Иван переключил редуктор на полные обороты, и судно, уже не подгоняемое течением, а преодолевая его, двинулось вверх по реке.
— Как быстро мы его догоним?
— Никак… Возможности наших судов одинаковы, а у него фора в несколько часов. К тому же он столкнется с той же проблемой, что и мы, лишь в ближайшей деревне угрешей, а это, учитывая скорость против воды, — почти сутки.
— Так что же ты…
— Дослушай. Я доведу до яхт-клуба, где мы сегодня ночевали. Это часа четыре. Там рядом есть прокат автомобилей.
Иван выбрал «Ладу» из трех предложенных машин за то, что она была двуцветной — белый верх и темно-синий низ. Это было как-то символично: теперь Амамутя вышел из воды, как древнее позвоночное.
Он позвонил Руденко и коротко обрисовал ситуацию. Саратовскому покупателю придется просто немного подождать. Тут же, в яхт-клубе, Иван договорился с его хозяином, что «Джинсу» сделают косметический ремонт в течение ближайших трех-четырех дней. В Саратов его можно будет доставить либо на трейлере, либо своим ходом, наняв местного речника. Во всяком случае, выруливая по склону высокой кручи на «Ладе», он бросил на желто-синий ковчег Амамути прощальный взгляд. Швертбот красовался у пристани, отражаясь в розовой воде, футболя мачтой низкий солнечный шар, будто самостоятельно занял оптически выгодное положение, чтобы проститься с хозяином.
Решили не спать. Кто знает, как поступит Амамутя Второй, поняв, что селения выше по реке уже обобраны Первым? Сядет в самолет в ближайшем аэропорту и улетит с добычей, повернет вниз или просто продолжит путешествие?..
Сидя в придорожном кафе, то ли ужиная, то ли уже завтракая в этом смещенном времени погони, Иван решил пробить Ламбовского по интернету. Выпал какой-то Бойко Ламбовский, поэт, живущий в Болгарии… Нет, не то. Ламбовский сельский Совет народных депутатов. Ламбовский фельдшерско-акушерский пункт…
Он соединил «Ламбовский» и «Астрахань». Результат оказался поразительным: в городе была картинная галерея, ее владельцем значился не кто иной, как Ламбовский Михаил. Он промышлял торговлей картинами современных художников, а также собирал антиквариат. Среди его авторов были в основном волжане, но работал он и со столичными живописцами, в частности с Алексеем Алпатовым, который Ивану весьма нравился; правда, он давно потерял его из виду…
— Кое-что проясняется, — сказал Иван, а Делла, не выпуская вилки из руки, что-то быстро натыкала на клавиатуре мизинцем.
— Вот это соединение давай глянем, — проговорила она с полным ртом.
Ожидая, пока тяжелая провинциальная сеть ответит на запрос «тамбовский дерек», Иван успел удивиться, как это ему самому раньше не пришло в голову пробить по интернету Дерека. Через несколько секунд он понял: сделай он это раньше, многие вопросы бы отпали, правда, как всегда, заменив себя новыми.
Соединение имен выдало статью в Википедии:
«Антоний Дерек (псевдоним Антона Петровича Ламбовского, 1852–1912) — русский живописец. Родился в Сызрани, в семье обрусевшего болгарина…»
Так вот оно что. Ламбовский — не просто галерист, который собирает картины, а потомок Дерека.
Иван и Делла замерли с открытыми ртами, полными не-дожеванной всячины. Девушка передвинулась вместе со стулом, и они стали читать дальше, голова к голове.
Антоний Дерек был самоучкой, если не считать, что в юности брал уроки рисунка и живописи у иконописца в Ни-коло-Угрешском монастыре. Ни о каких взаимоотношениях с тогдашним художественным миром в статье не говорилось. Дерек был странным одиночкой, странствующим живописцем. Он путешествовал вдоль Волги, писал иконы, портреты жителей, пейзажи, тем и зарабатывал себе на хлеб. Погиб при тушении пожара на пристани в г. Царицын (ныне Волгоград).
ebooksa