— Разумеется. Я своей профессии буду верен до гроба.
— А зачем вам вообще профессия? Вы же собираетесь короноваться на вора в законе? А вору в законе западло работать.
— Вам и об этом доложили?! Что ж в этом плохого? Я уважаю воров в законе. Это, как правило, умные и мудрые люди. А работать я и не собираюсь. Консультировать — с удовольствием.
— Андрей Владиленович, предлагаю перейти от философии к земным грешным делам.
— Лады. Что конкретно вас интересует?
— Кого консультировали в этой колонии?
— Несерьезный вопрос, гражданин полковник, — покачал головой Неустроев и закурил вторую сигарету. — За кого вы меня принимаете? Неужели думаете, что я выдам товарищей по ремеслу?
— Однако ваши товарищи, каковыми вы их считаете, к вам относятся отнюдь не по-товарищески. Вас просто списали. Те, которые не сгорели в лаборатории. К слову, что это за люди, к которым так жестоко отнесся ваш руководитель? Это же какое-то средневековье — приковать наручниками к стеллажам и сжечь.
— Это вольные. Подсобники. Они были свидетелями секретного производства.
— Андрей Владиленович, а ведь вас заказали. Догадываетесь откуда угроза?
Впервые за время разговора Неустроев выказал беспокойство: заерзал на табурете и стал более часто затягиваться сигаретой.
— Слушай, гражданин Неустроев, говори по существу или мы уйдем, — решительно заявил Воробьев. — У нас много других дел. А ты останешься наедине со своим страхом. Думаешь, мы не поняли, почему ты в одиночку попросился? Боишься, что приговор, вынесенный тебе на воле, в общей камере легче исполнят.
— И вы знаете, кто меня заказал? — спросил Неустроев и, поднявшись с табурета, нервно заходил по комнате.
— Разумеется, — ответил Ярцев.
— И хотите — услуга за услугу?
— Как водится.
— Назовите. Если его имя сойдется с моими предположениями, то я вам такое поведаю, чего вы и не ожидали.
— Мы с вами не играем, — заверил Ярцев. — Пришли, чтобы предостеречь.
— Кто он?
— Резаный.