— Для начала — неплохо, Саша. Помнишь, мы с тобой месяц назад ходили в тыл «Мертвой головы»? К Щечково и Мануйлово.
— Помню. И что же?
— Там, под деревнями, три кладбища. На крестах каски «СС». Я посчитал ряды. Две тысячи пятьсот крестов, Саша.
— В дивизии еще немало головорезов, сержант.
— Ну, значит, и на нашу долю достанутся.
— Достанутся.
Товарищи замолчали.
Близился рассвет. Смолин лежал в кустах, всеми силами отгоняя сон. Плечи давила усталость, склеивались веки.
И все же он мгновенно привел себя в состояние полной готовности, как только услышал резкий крик сороки, донесшийся с севера.
Намоконов приподнялся на локтях, долгим взглядом посмотрел на дорогу, прислушался. Этого ему показалось мало, и он приложил ухо к земле.
— Люди. Много людей.
Смолин тотчас приказал разведке оттянуться в глубь леса.
Прошло около получаса. На северный край поляны в унылом, каком-то лохматом строю выходила колонна. Резко прокричал команду офицер, и роту, будто ножом, разрезало на куски. Три взвода зашагали в разные стороны, застучали ботинками, деревянно замахали руками.
Разведчики, решившие сначала, что немцы что-то заподозрили и теперь шли облавой, удивленно взирали на манипуляции врага.
Швед зашептал на ухо Смолину:
— Они — не фрицы, старшина. Офицер вякает несуразное. Погляди, какой у него дурацкий колпак на башке.
На ротном, действительно, красовался пунцовый бутафорский берет, и казалось, что здесь, в лесу, шагают и дергают руками персонажи оперетки.
Офицер, видимо, разрешил взводам отдохнуть. Они распались на кучки, закурили. Невысокий тощий солдат отбился от своих и ушел в лес.
Смолин мгновенно принял решение, о котором впоследствии, пожалуй, жалел.
— Швед!