«Капитан П.М. Гундилович и политрук В.Г. Клочков выслали связного Тумайкина к младшему лейтенанту комсомольцу Ширматову с устным приказанием: для прикрытия фланга роты и полка выдвинуть вперед его взвод. Едва Тумайкин успел выполнить это приказание, как его срочно направили к командиру другого взвода – лейтенанту А.В. Шишкину, чтобы передать ему боевую задачу: двумя стрелковыми отделениями занять юго–восточную окраину Жданово.
…Драться приходилось за каждый дом, за каждый переулок. Теснимые нашими храбрецами фашисты отошли и внезапно попали под огонь своих же минометов. …И последующие четыре попытки захватить Жданово не принесли им успеха. Неся большие потери, они всякий раз откатывались на исходные позиции».
Бой под Нелидово. Из воспоминаний рядового четвертой роты Григория Мелентьевича Шемякина – участника совсем недалекого теперь боя у Дубосеково: «Во время октябрьского наступления немцев Клочков пошел с двумя отделениями в боевое охранение, взял на себя руководство боем, обратил противника в бегство и лично уничтожил десять фашистов».
Мужество и отвага, умелое выполнение командирских обязанностей не остаются незамеченными. Ещё более возрос авторитет Клочкова у солдат, товарищей по полку. Отмечает ротного политрука и командование: «Василий Георгиевич Клочков представлен к ордену Красного Знамени»[15]. В наградном листе, подписанном сначала Панфиловым, а затем Рокоссовским и отосланном командующему фронтом, сказано: «В ожесточенных боях с германским фашизмом политрук Клочков остается храбрым воином и верным сыном партии…» Но награда тем не менее конкретна – за бой у Федосьино.
Должно быть, когда Клочкову объявили о награждении, он и произнес ту небольшую речь, которая надолго осталась в памяти однополчан, была вписана в наградной лист, посланный впоследствии для представления к званию Героя Советского Союза.
А сказал Клочков так: «Пока у меня бьется сердце, пока у меня руки держат винтовку, я до последнего вздоха буду драться за свой народ, за Москву, за Родину, за Сталина. Высокую награду я оправдаю с честью».
Верность этой клятве он доказал своей жизнью.
Но нет, он не готовил себя к участи смертника. Произнести такие слова мог только человек, истинно и по–настоящему ценивший и любящий жизнь. Он хотел жить, чтобы победить, чтобы вернуться к дочери и жене, к мирной своей работе.
А смерть ходила рядом. Черная её тень не раз кружила над Клочковым. Но он не любил распространяться на эту тему. Всё же однажды – прорвалось. Он упомянул о случившемся в одном из октябрьских писем, но спокойно, с подлинным тактом, мимоходом как бы: «…Писем от вас ещё не получал. Говорят, были 2 письма, но в это время меня считали погибшим, и эти письма где–то странствуют». Наверное, это произошло, когда он с тридцатью бойцами попал во вражеское кольцо. Чуткий, заботливый, Клочков тут же спешит успокоить родных: «Я жив и здоров, и нисколько невредим». А сердце тоскует: «Пишите, что нового у вас и в Алма–Ате. Нина, сегодня видел тебя во сне обиженной. Утром встал, и взгрустнулось немного. Соскучился чертовски за тобой и Эличкой…»
В письмах к семье он возвышен и прост: «…Доченька, а ты соскучилась за папой? Папа бьет фашистов, а когда перебьет их всех, приедет к Эличке и привезет ей гостинцев много–много».
Так прошли для ротного политрука В.Г. Клочкова первые двадцать – двадцать пять дней в Подмосковье.
Почти на две недели задержала под Волоколамском натиск «Тайфуна» 316–я дивизия. Те, кто воевал против панфиловцев, были потрясены, растеряны и изумлены стойкостью советских воинов. «316–я русская дивизия ведет поразительно упорную борьбу» – это из донесения начальству командира 5–го немецкого корпуса.
А вот что писала тогда газета «Известия»: «Поистине героически дерутся бойцы командира Панфилова. При явном численном перевесе, в дни самых жестоких своих атак враг смог продвигаться только на полтора–два километра в сутки. Эти два километра давались ему очень дорогой ценой. Земля буквально сочится кровью фашистских солдат».
В дни октябрьских боев Клочкову было не до писем. В начале ноября стало полегче. И, словно наверстывая упущенное, он снова часто пишет домой, да все никак, чувствуется, не может отрешиться от пережитого: «Вы, очевидно, думаете, что ваш отец убит, но нет, не такой уж он, чтобы подставлять каждой дурацкой пуле голову…»
И опять бросается в глаза – ни слова о том, что представлен к ордену. Расскажет об этом позже, не сообщая при этом, за что награжден и почему.
4. Пришел ноябрь
Из сообщений Совинформбюро: «В течение 1 ноября наши войска вели оборонительные бои на всех направлениях…»
1 ноября, 3 часа утра. Комдив отдает приказ, касающийся в том числе и роты Клочкова: «1075 с.п. с 2–мя взводами ПТР и 2–мя 76–мм орудиями упорно обороняет рубежи: высота «25110» – разъезд Дубосеково».
Вот он снова назван, этот разъезд. Пройдет несколько недель, и о нём узнает вся страна.
Пока же обстановка такова: фашисты, как мы знаем, остановлены, но, перегруппировываясь, подтягивая резервы с других фронтов, даже из Франции, они продолжают испытывать прочность оборонительных линий наших войск, не дают им передышки.
ebooksa