Поединок. Выпуск 4

Москва. Свою благодарную память москвичи выразили в мемориальном комплексе, поднявшемся на поле Дубосеково. На века здесь застыли фигуры воинов, словно бы проросшие из земли, которую они защитили.

Каждый день к священному огню у Кремлевской стены устремляется в скорбном молчании неисчислимый людской поток…

Воистину так: никто не забыт и ничто не забыто!

ГРАНИЦА РЕАЛЬНОГО

Передо мной на столе лежат семь тоненьких книжек. На обложке каждой написано: «Гений русского сыска И.Д. Путилин, рассказы о его похождениях». Издание 1908 года. Моё поколение не знает этих книг. О них мы только читали в произведениях, посвященных тому далекому времени. Вспомним хотя бы сцену в ресторане из незаконченного романа Алексея Толстого «Егор Абозов» – там герой встречает литератора, описывающего похождения Пинкертона и знаменитого русского сыщика Путилина.

Листая как–то старый журнал «Нива», я наткнулся на любопытную статью, подписанную инициалами Ф. К.. Автор, пожелавший остаться неизвестным, ругательски ругает книгоиздательство М.Г. Воронова, засоряющее книжный рынок безвкусной и лубочной литературой. Нам неинтересны ни обращения автора к русской литературной общественности, ни его велеречивые поклоны в сторону просвещенного земства, заслуживает внимания одна лишь мысль Ф. К. пишет о том, что в книжках о похождениях И.Д. Путилина добро борется со злом; но, прочитав их, люди теряют веру в торжество доброго начала. Слишком уж примитивна и неубедительна позиция самого И.Д. Путилина, слишком прямолинейно и неинтересно написан его образ.

Начав свою работу в журналистике, я иногда слышал от некоторых начинающих коллег:

– Надо написать детектив. Достать материал и написать.

Тогда кое–кто считал, что нет ничего легче, чем написать приключенческую повесть. Действительно, чего легче. Берешь в редакции письмо в соответствующую инстанцию, идешь туда, тебя знакомят с материалами, а потом излагаешь всё это относительно грамотным литературным языком.

А дальше? Дальше уповали на спасительный сюжет. Главное – острота запутанность фабулы погони, перестрелки. Так появились на нашем книжном рынке аккуратные книжечки о похождениях литературных правнуков печально известного И.Д. Путилина.

Мне вспоминаются двухцветные книжки «Библиотеки военных приключении», выходившие в начале пятидесятых годов. Нет, я не хочу огульно ругать всех авторов, выступивших в этой серии, более того, я не собираюсь критиковать и самую серию. Я благодарен тем, кто выпускал её, потому что именно эти книги, основанные на документальных фактах, были шагом вперед в развитии приключенческой прозы. К великому сожалению, я никак не могу вспомнить авторов этих книг. Но содержание их запечатлелось в памяти достаточно отчетливо. И это, в общем, немудрено, так как они были написаны по определенному стереотипу. Можно смело брать героев одной книги и переставлять их в другую – от подобной перестановки не менялось ничего. Но зато в них был полный набор погонь, перестрелок и таинственных исчезновений. На их страницах жили рассеянные ученые и невероятно коварные шпионы. Боролись с ними безликие контрразведчики. Все лейтенанты были горячи и молоды, начальники усталые и седые. И если в одной книге сорокалетний полковник любил рыбалку, где и заставало его известие о появлении коварного врага, то в другой герой наставник увлекался горными лыжами, в третьей его неслужебной страстью становилась, охота.

Видимо, авторы свято верили в спасительную силу сюжета и не очень заботились о таких мелочах, как диалоги, образы героев, детали и обстановка.

В январе 1957 года мне в руки попала повесть Аркадия Адамова «Дело пёстрых». Я только что уволился из армии и ещё толком не знал, какую выбрать дорогу в жизни.

Итак, я взял модный в те годы детектив, сознаюсь сразу, взял с некоторой долей скептицизма, предвкушая легкое чтение о головоломных погонях, – и прочитал повесть залпом. Перечитал и вновь раскрыл первою страницу. Мир героев Адамова был совершенно не похож на всё, что мне пришлось читать до этого. Я увидел живых людей с их радостью, болью, с их заботами и ошибками. Сергей Коршунов, пришедший в уголовный розыск после демобилизации, был необыкновенно близок и понятен мне, человеку, прошедшему такой же путь.

В этой повести присутствовали все компоненты детектива. Преступление, раскрытие, задержание. Но разворачивался сюжет на фоне хорошо знакомой мне жизни. Читая эту книгу, я узнавал дома и улицы, мимо которых ходил сотни раз, видел людей, с которыми сталкивался ежедневно. Мне был понятен Сергей Коршунов. Понятен весь! С победами и ошибками, с метаниями, с нелегкой своей любовью к Лене.

И жизнь, показанная в повести, ничем не отличалась от жизни моей и десятков моих знакомых. Она была точно такой же, но вместе с тем иной. Тревожной и горькой, потому что в неё вошло страшное слово «преступление».

Позже, разговаривая со многими своими друзьями, работающими в милиции, я узнавал о том, что выбрали они свою профессию, прочитав «Дело пестрых».

Великий француз Бальзак сказал: «Улучшить нравы своего времени – вот цель, к которой стремится каждый писатель, если он не хочет быть только увеселителем публики».

Литература едина. Ее нельзя искусственно делить на сельскую, рабочую, городскую, военную, приключенческую и т. д.. Она может быть или хорошей или плохой. Третьего нет. Поэтому нынче и не делается скидка тем кто пишет остросюжетную прозу.

За последние годы на страницах газет и журналов часто появляются статьи, посвященные нашему жанру – приключениям. Это вполне естественно потому что остросюжетная проза перестала быть жанром «второсортным» и прочно заняла своё место в общем ряду отечественной литературы. Давно прошло то время, когда критика обращала на него внимание только в тех случаях, если собиралась устроить своеобразную варфоломеевскую ночь.