— Что? — не понял доктор Курт.
— Зитц ничего не заподозрил?
— Ну, раз я здесь… — снова пожал плечами штурмбаннфюрер, мигнув серебром погона.
— Действительно, — кивнул Жарков, тряхнув не по годам густой, но сплошь седой шевелюрой — будто её хлоркой обработали. — Ладно, вернемся к нашим баранам…
Самого главного в привезённом оборудовании как раз таки не было. Того, что было заказано им ещё в Берлине, а исполнено непосредственно в Рижском «Цеппелине»[71] И что попало в руки врага.
«Впрочем, едва ли там сообразят, что оно такое!» — Только это его и заставило нервно затянуть концы башлыка, успокоившись: оборудование кануло где-то в дебрях крымского леса, у партизан.
Знал бы он, что в партизанском отряде II района, у Ф.Ф. Беседина в подчинении находится простой воентехник Лёвка Хмуров, он же — уникальный «специалист минно-торпедных средств» с бывшего военного завода в Атламе. Самородок, отличавшийся тем, что в своё время самый замудрённый ЭПРОН-овский прибор мог вразумить зубилом, или самую секретную торпеду принудить плыть куда следует, а палить — не в белый свет, как копейку, а в заранее выбранную цель.
Истинно «Левша», — впрочем, и кличка у Лёвки была именно такая…
Но пока мысль о том, что сообразить такую мудрень, какую сочинили в техническом отделе «Цепеллина», у партизан некому — пока эта мысль Жаркова успокаивала. И дабы не терять времени на заказ чего-то новенького, с какими-то ещё дополнениями, усложнениями («Могут и куда подальше послать, — здраво рассудил Иван Алексеевич. — Немцы, они народ дисциплинированный, но всякий раз секретное оборудование отправлять к Советам на изучение — и у них терпёжка оборваться может…»), отправился штандартенфюрер по адресу, ему уже известному и по дорожке топтаной. В минную лабораторию Керченской ВМБ, название у которой теперь стало по-немецки труднопроизносимое, но смысл остался тот же. Да и знал штандартенфюрер Жарков, что кое-кто из прежнего советского состава там остался тоже.
Отправился заказать ещё два таких же, как прежние, коммутатора-взрывателя.
Крым. Партизанский отряд Ф.Ф. Беседина
Парный концерт
И всё-таки «поумирать» пришлось, и не только потому, что приходилось, то впрягаясь в упряжь, то подталкивая сани сзади, одолевать снежную целину мелколесья.
Заметил ли кто-то из немцев или «оборонцев» прорехи в придорожном кустарнике да, наверное, и следы, ещё не заметённые негустой — по сравнению со вчерашней — метелью, но вскоре одна за другой начали взлетать осветительные ракеты. И в их резком, мертвенном свете хорошо заметной стала и цепочка следов и горстка уходящих в сторону Караби партизан.
Ударил крупнокалиберный пулемёт с бронетранспортёра.
К счастью, пока фриц пристреливался, удалось завернуть за пологий уступ, то есть выйти из зоны прямой видимости. Пулемёт, резанув напоследок над самыми головами — снежная пыль и древесная щепа осыпали всех разведчиков, — умолк.
Но не прошло и пяти минут, как засвистело и заскрежетало, и в распадок посыпались мины. Несколько уткнулись в снег — а намело с полметра, если не больше, — и не взорвались. Две лопнули чуть позади, так что немаленький осколок влепился в ствольную коробку ППШ, закинутого Васькой Ерёменко за спину, повредил оружие и опрокинул слабосильного паренька носом в снег.
Мелкие осколки прошлись по ещё троим разведчикам, но потеряли силу, просекая ватники и тулупы, и только оцарапали ребятам спины.
— Не останавливаться! — закричал Хачариди.
И тут же сам вскарабкался на гребень уступа, «рыбкой» нырнул в снег, выдернул из-за пазухи бинокль и припал к окулярам.