— В самом деле, Валя, с чего это ты вдруг?… — вступается за Олега Анатолий.
— Почему — вдруг? Вы просто не знаете, в каком состоянии Вадим. На него никакие доводы Олега не подействуют. Ему сейчас не доводы нужны, а хорошая встряска. Ты сможешь его встряхнуть, Олег?
— Что ты имеешь в виду под встряской?
— Не переносный, а буквальный смысл этого слова. Взять, как говорится, за грудки и всколыхнуть. Пожалуй, даже дать по морде, а это сможет сделать только Анатолий.
— Да я ему не только по морде, — вскакивает Анатолий, — я могу его и вовсе пришибить, если только он…
— Ну, знаете, — прерывает Ямщикова Настя, — это же не серьезно. Что мы собираемся — выручить его или проучить?
— А я повторяю — нужно знать, в каком состоянии Вадим, — стремительно поворачивается к Насте Валентина. — Он невменяем. В каком-то смысле даже почти мертвец. Рассудок его отключен, работают только мышцы да органы пищеварения. А Олег начнет ему…
— Ничего я не начну! И вообще не напрашиваюсь в Иисусы, чтобы воскрешать мертвых…
— Уже и обиделся! — укоризненно качает головой Валентина. — А ведь мы когда-то твоей выдержке завидовали.
— В самом деле, ребята, может быть, взяться за Вадима мне? — спрашивает Анатолий, вопросительно глядя на Олега.
— Что ты на меня смотришь? — недовольным тоном говорит Олег. — Как все решат, так пусть и будет.
— Только вы его не пришибите там, Толя, — просит Настя.
— Ну, я вижу, все за Анатолия, — взяв себя в руки, заключает Рудаков. — Жаль, Татьяны Петровны нет, она бы это не одобрила.
Вадим, похудевший, небритый, с всклокоченными волосами, будто его только что подняли с постели, удивленно смотрит на Анатолия, не то не узнавая, не то глазам своим не веря.
— Ну, как ты тут живешь, в этой крысиной норе? — спрашивает его Анатолий. — Узнаешь ли еще старых своих друзей?
— Друзей? — переспрашивает Вадим.
— А кого же еще? Или ты теперь со священнослужителями только? Крест-то тебе выдали уже? Повесил его на шею? За сколько же сребреников предал нас? Какое жалованье тебе тут положили?
— Да что ты говоришь такое? Кого я предал?
— Всех! Меня, Олега, Андрея, а главное — Варю.
— И Варю?