Бойцы тихого фронта

Необычайным толчком в революционизировании солдатских масс послужило сообщение о голодных бунтах женщин. К тому же письма близких, описывавших самоуправство местных властей и бесчинства реквизиционных комиссий, подливали масла в огонь. В окопах росло недовольство войной, участились случаи невыполнения приказов, увеличивалось число дезертиров и добровольно сдавшихся в плен. У военно-полевых судов прибавилось работы. Впрочем, их «работа» была кратковременной и почти всегда сопровождалась казнями. Расстреливали по всему фронту — на севере, на западе, на юге. Расстреливали и в нашей дивизии.

Но эти расстрелы оказывали обратное воздействие — они разжигали ненависть к командирам и преступным правителям, сидящим в Софии. Тут и там возникали открытые бунты. В любой момент была готова сорваться лавина. Нужен был только один, последний толчок.

3. ПЛЕВЕНСКИЕ ТЕСНЫЕ СОЦИАЛИСТЫ — ВОИНЫ МИРА

Пришел 1918 год. Очень многое переменилось в жизни. В мире произошло необыкновенное событие — Великая Октябрьская социалистическая революция. Теперь все выглядело другим, чем вчера. Глубокие перемены произошли и в душах солдат. Декрет Советской власти о мире без аннексий и контрибуций, о немедленном прекращении бессмысленной человеческой бойни находил в наших сердцах глубокий отзвук. Мир! Это была единственная наша мечта!

Об Октябрьской революции и первых декретах Советской власти мы узнали от Асена Михалева. Несколько позже в дивизии были получены через тайных партийных курьеров печатные материалы. Партия тесных социалистов восторженно приветствовала рождение первого в мире государства рабочих и крестьян, поддерживала лозунги Октябрьской революции. Дело большевиков, дело великого Ленина обрело широкое международное значение.

Октябрьская революция, как читатель убедится в этом далее, придала новый смысл и моей личной жизни. Случилось так, что спустя несколько лет партийный долг привел меня в Советскую Россию. С того момента я посвятил свою жизнь служению делу Октябрьской революции.

В материалах нашей партии, даже в изувеченной цензурой газете «Работнически вестник» (все чаще выходившей по воле цензуры с огромными белыми полосами), стали появляться призывы к фронтовикам последовать примеру русских большевиков. «Повернем оружие в обратную сторону! Подлинные враги отечества — в Софии!»

В духе полученных через курьеров директив во всех полках Плевенской дивизии началась перестройка подпольных партийных ячеек в солдатские революционные комитеты. В эти комитеты мы включали и земледельцев и даже беспартийных солдат, которые зарекомендовали себя надежными боевыми соратниками. Наша агитация на фронте и в тылу становилась все более наступательной. И действительно, нужно ли было пространно объяснять бывалому фронтовику, закутанному вместо шинели в старое одеяло и обутому в деревянные сандалии вместо сапог в суровую зиму 1917—1918 гг., несмотря ни на что остававшемуся на фронте и проливавшему кровь, — нужно ли было объяснять ему, что жертвы его напрасны, что никому до него нет дела, что его кровь превращается в золото в сейфах бесчестных дельцов, что своей грудью он защищает трон «Долгоносого»[1], которому милее всего венские кабаре, у которого один бог — кайзер… Солдаты готовы были пойти за нами, в их душах давно назревал бунт.

Наша агитация охватывала бойцов всех подразделений, и никакое судебное следствие, никакие угрозы начальства не в состоянии были запугать нас. Мы писали наши лозунги повсюду, они гласили: «Заключим немедленно мир и вернемся по домам!», «Долой кровавую болгарскую монархию!», «Долой немцев из Болгарии вместе с их агентом Фердинандом!», «Да здравствует рабоче-крестьянская и солдатская власть!». Эти лозунги почти целиком были заимствованы у большевиков, чей подвиг стал главной темой разговоров фронтовиков. Лозунги, призывающие к бунту, ширились по всему южному фронту.

Тогда, вероятно, по распоряжению главной квартиры, командование полка негласно начало создавать специальные «штурмовые группы» из доверенных лиц. Целью этих групп являлась охрана начальства, опасавшегося гнева и мщения солдат. Это яснее ясного говорило о том, что уже нет ни армии, ни фронта, что нет ничего страшнее, чем страх перед собственными солдатами… То было начало конца. И в самом деле, понадобился только один, последний толчок, чтобы в сентябре 1918 года лавина, сорвавшись с фронтов, понеслась к Софии.

Все началось с прорыва. Мощный артиллерийский огонь войск Антанты у Добро-Поля отрезал фронтовые позиции от тыла, и бойцы, оставленные без боеприпасов, после трехдневной героической обороны отступили. Но это было не просто отступление, какие бывали раньше на некоторых участках фронта. Солдаты с Добро-Поля показали чудеса воинского мужества и выдержки. Но во имя чего? Теперь они поняли: винтовки нужно пустить в ход против ненавистных правителей и царедворцев в Софии.

Они не просто отступили. Они оставили фронт, чтобы открыть новый — против внутренних врагов отечества.

Армии Антанты, превосходившие нас в вооружении и живой силе, разбили 34-й пехотный полк, державший Кале-Тепе и участок дороги Дойран — Гевгелия. Туда направили наш полк, чтобы вернуть оставленные позиции. Произошло жестокое, кровопролитное сражение, в котором пали тысячи солдат… Враг был отброшен. Но уже никто не мог и не хотел драться…

Часть бойцов нашей дивизии выступила в направлении Костурно и Струмицы. Шоссе на Струмицу было забито обозами, кавалерией, артиллерией. И тут случилась новая беда. Самолеты Антанты целыми эскадрильями летали, как осы, над запруженной дорогой и с небольшой высоты безжалостно строчили из пулеметов. На земле остались тысячи трупов…

Немало фронтовиков погибло и на окраине Берово, за Струмицей. Не от самолетов противника — от рук своих. Кавалерийские части, стоявшие в резерве, встретили отступающих, приближавшихся к Берово. Это были 23-й и 24-й эскадроны 1-го кавалерийского полка, получившие приказ остановить «дезертиров»… Было страшно смотреть, как болгары убивают своих братьев — измученных, раненных… К кавалеристам присоединились и малочисленные немецкие части — жалкие тыловые подразделения, которые не нюхали фронта, косили наших из пулеметов…

Мы отступали, а гнев, страшный гнев исстрадавшихся сердец взывал к мщению. К мщению и расплате с теми, кто сидел в Софии, кто был виноват во всем.

— В Софию! В Софию! — слышались все громче призывные голоса, и это стремление охватило всех.

К Софии двинулись тысячи солдат. Одни из них шли сражаться за республику, другие же просто расходились по домам. Но все уносили с собой оружие, зная, что оно еще может пригодиться.

А мы, тесные социалисты полка? Что мы могли решить в этих новых обстоятельствах?

Гнев и жажда мести испепеляли наши души. Но мы были организованными бойцами за великую идею, нам надо было точно знать, куда мы идем, зачем, какой дорогой?