— Бесполезно, — заорал снаружи Мун. — Дом погиб. Лучше выходите скорее!
Запачкавшись и задыхаясь, он бросился к своему письменному столу и вынул оттуда все бумаги. Он последним оставил дом и присоединился к остальным, собравшимся на лужайке.
Ведь дом был теперь охвачен пламенем. Высокое зарево видно было теперь на далеком расстоянии и осветило лагуну. Пожар был очень сильный и продолжался недолго. Железная крыша скоро рухнула, во все стороны полетели огромные искры. Китайцы с плантаций и туземцы из деревни собрались в большой круг — их было несколько сот человек.
Фелиция и трое мужчин стояли позади толпы. Когда заря осветила пожарище, с небольшой кучкой спасенных пожитков они представляли печальную группу.
— Кончено, — сказала Фелиция. — Я уезжаю, Кумс, я уезжаю с вами.
— В таком случае, — произнес Хилькрест, — нужно перенести вещи на мое судно. Мы там позавтракаем и сразу же отправимся в путь.
Мун приблизился к ней в тот момент, когда она собиралась пойти на судно.
— Смотрите, что я нашел, когда пытался потушить пламя.
Это была небольшая вязаная сумка, полная табака и курительной бумаги.
— Поджог. Миссис Гридлей.
— Понимаю. Это ее месть.
— Да. Вы могли сгореть.
— Ужасно! Я уезжаю… чтобы забыть все это. Но вы оставайтесь здесь. Вы будете продолжать работу?
— Конечно.
— Вы не сердитесь на меня? Вы осуществите все мои планы?
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Отлично. Когда-нибудь я вернусь сюда отдохнуть. Благодарю вас. Вы мой лучший друг.
Стоя на берегу, он следил за отъезжающими. Фелиция стояла между Кумсом и Хилькрестом. Она была бледна и держала их за руки. Затем она стала махать Муну платком, пока они не исчезли.
Она унесла с собой живой образ его одинокой фигуры, высокой, коренастой, мужественной. Его лицо было сурово, а в глазах у него светился какой-то странный непреклонный огонек.
Мун следил за ними, пока не скрылся из виду их парус, и затем с тоской подумал о предстоящей работе.