— Мы не должны были зажигать лампу? — прошептала она.
— Да. Они не должны знать — где мы. А где Мати?
— Он в погребе прячет свои драгоценности. Он хочет рискнуть прорваться сквозь засаду.
— А повар?
— Я должна была бы предупредить его об опасности. Может быть, ему лучше было бы уйти отсюда.
Затем она тихо позвала:
— Ай Чи!
Тихо, как тень, китаец очутился возле нее.
— Ночью случится беда, Ай Чи. Придется, наверное, стрелять. Ты бы лучше пошел в деревню.
Но Ай Чи покачал головой.
— Я не пойду. Я боюсь. Я заметил, что вокруг дома все время стоят бродяги. Я лучше останусь здесь и спрячусь.
— Хорошо, Ай Чи, делай, как хочешь, но только будь осторожен. Вы слыхали, Мун, что он сказал? Дом окружен.
— Да, я знаю. Я насчитал семь разбойников. Мати не должен пытаться уйти отсюда. А вот и он идет.
Мати весь трясся, и даже в темноте можно было видеть его побледневшее от страха лицо.
— Лучше не рискуйте, мы окружены со всех сторон.
Мати вгляделся в темноту. Все было спокойно. Нигде не слышно было движения. Такое спокойствие побудило его решиться пойти.
— Я пойду. Тут очень опасно оставаться. Я боюсь. Кроме того, я передам, чтобы Джонс поспешил сюда.
Осторожно он спустился с веранды и исчез. Темнота как будто поглотила его. Вдруг налетел бешеный порыв ветра; пальмы зашатались; кругом слышался неистовый свист; дом, казалось, дрожал. Но затем опять наступило спокойствие.
— А-а-а-а!
Послышался безумный крик, который прорезал ночную тишину. Фелиция в страхе прижалась к Муну.