Ночные всадники

— Наша сделка кончена, — сказал он. — Теперь ступайте!

— Вы слишком торопитесь отделаться от меня, — возразил недовольным тоном Манча. — Могли бы быть повежливее!.. Чем вы лучше меня?..

— Я жду! — повторил Лаблаш повелительным тоном.

Что-то в тоне его голоса заставило мексиканца попятиться к двери, открыть ее и выйти. Лаблаш, не выпуская из рук револьвера, отошел вбок и захлопнул дверь, затем тотчас же запер ее и задвинул засов. Обойдя кругом стен комнаты, он подошел к окну и закрыл железные ставни. Все это он проделал очень быстро и, вернувшись к камельку, опустился в кресло, тяжело дыша.

— Хорошо, что я понимаю мексиканскую натуру! — проговорил он, потирая свои мясистые жирные руки. — Недурненькое дельце! Две тысячи за семь тысяч! Достопочтенному Беннингфорду придется раскошелиться. Он уплатит мне все, до последнего цента… до последнего цента!..

Лаблаш был уверен в успехе. Но молодая девушка перехитрила его…

Глава IX

РАЗМЫШЛЕНИЯ ТЕТИ МАРГАРЕТ

Было почти темно, когда Джеки вернулась в ранчо. Она рассталась с Беннингфордом на краю болота, и оттуда он прямо поехал к себе. Джеки, вернувшись домой, прежде всего подумала о письме, которое она оставила дяде. Она посмотрела кругом в комнате, но письма нигде не нашла. Остановившись у печки, она стала задумчиво смотреть в огонь, постукивая пальцами в перчатке по спинке кресла, стоявшего перед огнем. Она не сняла ни шляпы, ни перчаток.

Выражение ее смуглого, строгого лица беспрестанно менялось, очевидно, отражая на себе течение ее мыслей. Когда она смотрела на игру огня, то ее большие, темно-серые глаза вдруг становились серьезными. В глубине их точно таилась какая-то тревога, затем порою все ее лицо внезапно освещалось нежной улыбкой, которая опять сменялась выражением холодной, упорной ненависти и какой-то затаенной печали. Губы ее были все время сжаты, и брови слегка сморщены, что ясно указывало на душевную борьбу, происходившую в ней.

Наконец она встала и, подойдя к столу, позвонила. На звонок тотчас же открылась дверь, и вошла служанка.

— Дядя был дома, Мэми? — спросила она коротко.

— Нет, мисс, — также коротко отвечала служанка.

Это была девушка с довольно умным лицом, на котором, однако, ничего прочесть было нельзя, так как, очевидно, она привыкла скрывать свои мысли от взоров посторонних наблюдателей. Ее жесткие черные волосы и темный цвет кожи указывали на ее полуиндейское происхождение. Джеки недаром говорила, что «кровь гуще воды», поэтому все ее слуги были из лагеря метисов.

— Моя записка была передана дяде? — спросила она, как будто совершенно спокойно, но в душе все же с тревогой ждала ответа.

— О да, мисс, Силас сам отдал ему письмо. Хозяин был в обществе мистера Лаблаша и доктора, — осторожно добавила Мэми.

— Что же он ответил, когда Силас сказал ему, что тут есть письмо для него?

Он послал Силас за этим письмом, мисс.

— Дядя не сказал, когда он вернется?

— Нет, мисс…