Утренние поезда,

— Не, больно тяжела. Да и опасно — убьют.

— Спрячем, — предложил Митька. — Место есть надежное.

Куманин и Митька сидели на конях.

— Тетрадка инженерская… где? — спросил Куманин.

Митька показал на грудь.

— Здесь.

Он нагнулся и обнял мать. Дуня улыбнулась ему, и оба всадника тронули лошадей. Дуня долго смотрела им вслед.

Конец

1974 г.

И. Кузнецов

ЗОЛОТАЯ РЕЧКА

Улицы Петрограда выглядели непривычно пустынными. Промелькнет и скроется в подъезде одинокая фигура прохожего, простучит полупустой трамвай с двумя-тремя пассажирами, размеренно, тяжелым шагом прошествует красноармейский патруль…

Шел май тысяча девятьсот девятнадцатого года.

По влажной после дождя набережной Невы шли двое: паренек лет пятнадцати и коренастый, давно небритый красноармеец, с винтовкой за плечом, в потертой, кое-где прожженной шинели: Митька Ольшевец и Куманин.

У темно-серого дворцового вида здания с многоколонным парадным ходом они остановились. Над резной дверью еще виднелся след от двуглавого орла, а сбоку, на железной вывеске, стояла надпись: «Геологическое управление Совета Народных Комиссаров РСФСР».

Кабинет начальника геологического управления выглядел, как и большинство подобных учреждений в городе, носившем когда-то имя Санкт-Петербурга: пузатые секретеры с множеством ящичков, стулья и столы с золочеными гнутыми ножками, камин с амурами и узорной решеткой. Только портрет Ленина, чугунная печка с трубой, выходящей в форточку, да сам хозяин в кожаной куртке, одетой поверх косоворотки, нарушали привычный вид этого дворцового помещения.

Когда Куманин и Митька вошли в кабинет, Волжин застегивал ремень с подвешенным к нему парабеллумом. Заметив вошедших, он некоторое время приглядывался к ним с недоумением, пока не узнал Куманина.

— Товарищ Куманин? — неуверенно спросил он.

— Я, — ответил Куманин. — Я самый, товарищ Волжин.

Волжин взглянул на него с тревогой — что-то в ответе Куманина насторожило его.

— А где инженер Смелков? Где Арсен Кобакидзе?