Утренние поезда,

А н д р е й. Вы можете оказаться в Москве быстрее, чем вы думаете.

Р е й н г о л ь д. Что он сказал? Что он такое говорит?!

А н д р е й. У нас есть такой обычай. Показывать Москву военнопленным. Выстраивают их в колонну и водят по улицам.

Г е л ь м у т. Немцы не сдаются в плен. Сдаются только предатели.

А н д р е й. И все равно вам придется сдаваться. Не мне, так другим.

Г е л ь м у т. Ты не дождешься этого. Мы лучше погибнем, но не сдадимся. И запомни: если на нас нападут, первая пуля — тебе.

Гимнастический зал.

Л и ф а н о в,  Б а р а б а н о в  и  Т а м а р а.

Л и ф а н о в (в бреду). Товарищ генерал, товарищ генерал!

Т а м а р а. Лежите, товарищ лейтенант, нельзя вам подниматься.

Л и ф а н о в. Товарищ генерал, прикажите артиллеристам прекратить огонь! Там, в овраге, Андрюшка… Гаубицы Подтосина бьют по оврагу… Андрюшка… которого я в Стрельне подобрал… (Затих.)

Т а м а р а (удерживая Лифанова). Тише, лейтенант, спокойнее…

В о е н в р а ч (входит). Ну, Барабанов, кричи «ура».

Б а р а б а н о в. Мы свое откричали, товарищ майор. А в чем дело?

В о е н в р а ч. Немцы прислали парламентеров. Гитлер покончил с собой. Согласны капитулировать.

Б а р а б а н о в. Сдаются, что ли?

В о е н в р а ч. Сдаются.

Т а м а р а. Неужели… конец… войне?

Б а р а б а н о в. Эх, мать честна, курица лесна, поперек дороги лежит сосна!.. Нет, ты скажи, как человек устроен. Я всю войну думал — дожить до победы, а там и помирать можно. А сейчас думаю — нет, шалишь, самое время жить!

Л и ф а н о в (в бреду). Товарищ генерал, прикажите артиллеристам прекратить огонь!