Утренние поезда,

22
18
20
22
24
26
28
30

Т е о. Осторожно, Ренни.

Р е й н г о л ь д. А что… может взорваться?

Т е о. Бывает. От удара, от выстрела.

Р е й н г о л ь д. Хм… Тогда мне лучше эти ящики не таскать… У меня иногда… нарушается равновесие… внезапное головокружение… Наследственность по материнской линии…

Т е о. Иди! Я покажу тебе наследственность!

Р е й н г о л ь д. Если что случится — пеняйте на себя.

Д и т е р  и  Р е й н г о л ь д  уходят.

У р с у л а. Тео, я больше с ним не останусь. Я лучше буду таскать ящики. Он все время заговаривает со мной.

Т е о. Ну и пусть. Тебе-то что?

У р с у л а. Он говорит, что там в приюте говорили неправду, что нас подбросили… что родителей арестовали, посадили в лагерь, я не верю… откуда он может знать… Этого не могло быть, не могло?! (Андрею.) Ты все выдумал, выдумал! Я не верю тебе, не верю. (Плачет.)

Т е о (забирает автомат). Вот что, давай сюда автомат и отправляйся.

У р с у л а. Куда? Мне некуда идти.

Т е о. Пойдешь к моей тетке. Она живет на Фридрихштрассе. Я дам записку. Или просто скажи, что тебя прислал Тео.

У р с у л а. Я боюсь.

Т е о. Чего боишься?

У р с у л а. Боюсь выйти на улицу, там русские.

А н д р е й. Он прав. Надень белую повязку, никто тебя не тронет.

Т е о. Пожалуй, что так. Фридрихштрассе, двенадцать, фрау Клара Кониц. Скажешь, что тебя прислал Тео. А я… если выберусь из этой переделки… я тоже приду туда.

У р с у л а  уходит. Тео достает сигару, закуривает.

А н д р е й. Много там этих ящиков?