Утренние поезда,

Р а д о м и р. Прости меня, матушка.

М а т ь. Маленький был, радовались мы с отцом, глядя на тебя… Радомиром назвали. Хотели, чтобы ты людям радость приносил. Ах, Мирчо, Мирчо…

Р а д о м и р. Прости меня, матушка.

М а т ь. Из села в село ходишь, из города в город… Смеешься над людьми, над их простотой…

Р а д о м и р. Прости меня, матушка.

М а т ь. Я-то тебя прощу. Я твоя мать. Ты у людей прощение заслужи.

Р а д о м и р. Как мне заслужить их прощение? Научи!

М а т ь. Есть ли на свете человек, кому ты хоть раз добро сделал, над кем не надсмеялся? К которому твое сердце хоть раз потянулось?

Р а д о м и р (тихо). Есть такой человек, матушка.

М а т ь. Девочка, у которой мать ходить не может?

Р а д о м и р. Да. Ее зовут Тодоркой.

М а т ь. Сделай ее счастливой, Мирчо! Сделай так, чтобы ее мать на ноги встала.

Р а д о м и р. Да как же я могу это сделать?!

М а т ь. Сможешь, Мирчо. Знаю, что сможешь! А сделаешь одного человека счастливым, поймешь, какая это радость, захочешь и других сделать счастливыми. Помни! Тебя Радомиром зовут!

М а т ь  исчезает за спинами кукеров. К у к е р ы  уносят заборы и лачугу, вносят длинный деревянный стол, ставят скамейки. Теперь это корчма в городе Плиске. Посетителей нет. Один  Г р о з д а н  сидит за столом и что-то лениво жует. В стороне стоит  С т о я н. Входит  Р а д о м и р.

Р а д о м и р. Здорово, Стоян! Что ты у двери стоишь?

С т о я н. Пахнет хорошо… Жареной бараниной пахнет. Здорово, Мирчо!

Р а д о м и р. Баранина жарится для того, чтобы ее есть, а не нюхать.

С т о я н. Чтобы есть баранину, нужны деньги. А мне только и остается, что нюхать. Нанюхаешься, вроде и сыт.

Р а д о м и р (смеется). Вот оно что! Значит, не разбогател?