Утренние поезда,

Г р о з д а н. Не пойдет? Почему?

Р а д о м и р. Другого она любит.

Г р о з д а н. Другого? Кого?

Р а д о м и р. Меня она любит.

Г р о з д а н. Тебя?!

Р а д о м и р. Да, меня.

Г р о з д а н (вскочил). Ах ты обманщик проклятый! Опять меня провел! За что же я вас обедом кормил? А ну отдавай деньги!

Р а д о м и р. Я бы и отдал, да нет у меня ни гроша. Так что ты уж потерпи.

Г р о з д а н. Ах так? Ну хорошо! (Убегает.)

Р а д о м и р. Слушай, Стоян, говорят, Вазили слугу ищет, не слыхал?

С т о я н. Как же — слыхал. Помер у него слуга. Этот Вазили такой скряга, что даже собственного слугу даром лечить не стал. Бедняга и помер.

Р а д о м и р. А не пойти ли мне к Вазили в услужение?

С т о я н. Да у него слуга глухонемой был. Он и теперь такого подыскивает.

Р а д о м и р. Глухонемого? Зачем ему глухонемой?

С т о я н. А чтобы не мог его врачебные секреты выведать. У него и учеников нет. Не хочет, чтобы кто-нибудь с ним в искусстве врачевания сравнялся.

Р а д о м и р. Значит, ему нужен такой слуга, который ничего не слышит, а о том, что видит, рассказать никому не может. Хитер Вазили. Ну да на всякую хитрость есть другая, похитрее.

С т о я н. Не нашелся еще человек, который бы его перехитрил!

Р а д о м и р. Пошли, Стойчо, пока Гроздан со стражниками не явился. Мне сейчас некогда в яме сидеть.

Р а д о м и р  и  С т о я н  уходят, Т о д о р к а  убирает со стола. Появляются  Г р о з д а н  и  с т р а ж н и ки.

С т р а ж н и ки. Ну, где они?