— А сказывал, будто… похоронил?
— Похоронил, — кивнула Дуня. — Сам загубил, сам и похоронил.
Все молча смотрели в лесную чащобу, туда, где скрылся Силантий.
А Митька вспомнил тот уже далекий день, когда перекрестились пути его отца, Федора Ольшевца и Зимина, когда завязался тот узел, который развязался с гибелью отца.
Митька впервые попал в губернский город. Все здесь было для него удивительно — и дома каменные, стоявшие тесно прижавшись друг к другу, и пролетки на дутых шипах с закрывающимся верхом, и квадратные плиты тротуаров рядом с булыжной мостовой.
Огромный — косая сажень в плечах — швейцар с галунами широко распахивал стеклянную дверь перед богато одетыми посетителями ресторана «Корсо». Одна за другой подлетали пролетки. Элегантные мужчины картинно протягивали руки нарядным дамам, помогая им сойти на тротуар, и исчезали за сверкающими стеклами дверей.
Заметив Федора и Митьку, швейцар легонько подтолкнул Федора.
— Нечего тут глаза пялить… Ходи, ходи отсюда.
— Ты рукам воли не давай, — рассердился Федор. — Мне господина Ружанского повидать надо.
— Я Ружанский, — услышал Митька за спиной и увидел человека, соскочившего с пролетки. — Эти господа со мной, — небрежно сказал он швейцару.
Швейцар недовольно открыл дверь.
— Господа… — проворчал он вслед.
В отдельном кабинете было сказочно прекрасно. Зеркальные стены, большой медведь, стоявший в углу, держал в передних лапах медный поднос, с потолка свисала хрустальная люстра, отсвечивающая всеми цветами радуги. Стол был заставлен разнообразным угощением, таким, какого Митька и в жизни не видывал.
— Так вот, Ольшевец, поведешь меня на Ардыбаш, — говорил Ружанский. — Если мои сведения подтвердятся, на следующий год соберем артель. Станешь богатым человеком, Ольшевец, я тебе обещаю. — Ружанский обернулся к Митьке и подвинул к нему блюдо с ананасом. — Угощайся.
— На Ардыбаш я вас поведу, чего ж не повести. Бывали мы там с сыном, — Федор похлопал Митьку по плечу. — Однако золотишком там не пахнет. Сказки это все про Дарьино золото. Однако путь дальний. Третьего прихватить надо бы.
— Есть кто надежный?
— Как не быть… Дружок мой, Силантием звать. Человек верный.
Дверь кабинета распахнулась, на пороге появились жандармы.
— Ваши документы! — обратился один из них к Ружанскому.
— Что это значит, господа? — брезгливо сказал Ружанский. — Какое вы имеете право? Впрочем, вот мой паспорт.