— Опять за свое. Сколько раз я тебе говорил, нету бога, нету!
— Слыхал я это, — снова заулыбался Кешка. — Однако иконы-то есть?
Скрипнула дверь. Кешка нырнул под кровать. Старая нянечка заглянула в палату, кого-то разыскивая, и тут же прикрыла дверь.
— Ушла? — спросил Кешка из-под кровати.
— Ушла.
Кешка выбрался из-под кровати.
— А валенки куда девал? — испуганно спросил он.
— Не бойся. У нянечки в шкафу твои валенки.
Кешка посмотрел на миску с картошкой.
— Съел бы картоху-то. — И, взяв картофелину, стал аппетитно есть.
Макар потянулся к миске рукой, Кешка заметив это, ободряюще кивнул ему, и тогда, рассмеявшись, Макар взял картошку и тоже стал есть.
— Только, гляди, чтобы это было в последний раз! — строго сказал Макар.
Кешка кивнул.
Оба уселись на низком подоконнике.
В утренней дымке, освещенной низкими лучами солнца, Изгорский кремль выглядел сказочным чудо-городом.
Высоко над кирпичными стенами поднимались башни. А на самой верхушке одной из них полоскался на ветру флюгер, вырезанный каким-то умельцем, — силуэт архангела с трубой.
— Как считаешь, Иннокентий, красиво?
Кешка кивнул головой. Он смотрел на архангела, и ему вдруг почудилось, что заиграла труба…
— А это, братец, между прочим, подневольный народ строил, — сказал Макар. — Рабы да крепостные! И вот представь ты себе, какую красоту свободный пролетарий не для царей да господ, а для себя сотворить может. Я так думаю, что и представить себе этого нельзя!
Весело трубил архангел на верхушке одной из башен.