Вдруг тишину разорвала автоматная очередь. Кто-то громко закричал. Эсэсовец, сидевший на табурете, вскочил. В тот же миг Линдеман ударил его в грудь прикладом. В глазах эсэсовца застыл ужас.
На лестнице послышался топот: кто-то бежал вниз.
Вахтмайстер, прислонившись спиной к стене, держал автомат наготове. В дверях появился Генгенбах. Он растерянно огляделся. И снова раздалась очередь.
Линдеман бросил обер-лейтенанту автомат:
— Держите! — И выбежал на лестничную клетку.
Зеехазе стрелял в ярко освещенную комнату.
— Спускайся! — крикнул ему Линдеман.
Обер-ефрейтор сбежал вниз, прыгая через несколько ступенек.
На этаже послышались чьи-то шаги. Вахтмайстер дал еще одну очередь.
— Машина стоит слева!
Генгенбах выбежал во двор. Линдеман скачками мчался по лестнице вниз.
— Ну-ка дай мне это! — Зеехазе вытащил из кармана эсэсовца пистолет.
Во дворе Генгенбах стрелял из автомата по окнам.
Через несколько минут городок остался далеко позади. А спустя четверть часа на обочине дороги появился Клазен. Он взялся за ручку дверцы и только тут заметил Генгенбаха.
— Герхард… глазам своим не верю!..
— Не веришь? Ну ладно, Клазен, — промолвил Генгенбах устало, — давай не будем больше об этом вспоминать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
15 августа войска генерала Брэдли так близко подошли к Парижу, что стала видна Эйфелева башня. Гитлеровские войска лишились возможности снабжения оружием и боеприпасами. Основные магистрали Парижа опустели.
В первую ночь был взят Орлеан. Трое суток потребовалось на захват Шартра. Однако несмотря на это, Брэдли не имел точного представления о положении противника.
18 августа новый командующий группой «Запад» Модель лаконично заявил, что исчерпал все свои возможности. Начальник штаба ОКВ выпустил несколько приказов, в которых говорилось, что в руки противника не должен попасть ни один железнодорожный состав, ни одно оборонительное сооружение.