Покаяние

Пойти вон, однако, пришлось не ему, а мне. Проводив Раису, я поутру собрал книги, чемодан и перебрался к друзьям–студентам, снимавшим комнату у старухи в частном доме. Бабка почти каждый вечер напивалась, угрожая выгнать нас на улицу. Но скоро мне выделили место в общежитии, в бывшей солдатской казарме царской постройки на 11‑м километре, что на бывшей окраине Владивостока, неподалеку от швейной фабрики. И надо же так случиться: вскоре я и Раиса сидели в городском парке и целовались. Рядом прошла Валентина и всё видела. Больше я к ней не ходил. А ещё через несколько дней Вовка Глущенко познакомил меня со студенткой инъяза Нинкой Брюхановой из Уссурийска. Мы шли обнявшись, а навстречу лицом к лицу Раиса. Пришлось и с ней расстаться.

Студенческие годы — незабываемое время!

Тощий живот, подтянутый до последней дырки на ремне. Блуждания по Океанскому проспекту в надежде встретить знакомых, у кого можно было бы поужинать или занять «трояк до стипона». Весёлые истории учёбы и общежития. Скушные лекции по общеобразовательным предметам. Сдавали экзамены «не мытьём, так катаньем». Но только не знаниями. Студент — он же хитрая бестия! В ступе его не утолчёшь, на одном месте не утопчешь! Палец в рот ему не клади — оттяпает!

Декан филологического факультета Татьяна Петровна Санникова, хромоногая старушка, преподавала «Введение в литературоведение».

Каждая её лекция начиналась примерно так:

— Сижу я как–то на даче у Шолохова… Разговор зашёл о его ранних донских рассказах… Кстати, именно в тот вечер Михаил Александрович согласился с моими замечаниями к учебнику Абрамовича… Можете его не читать… Готовьтесь к экзаменам по моим конспектам.

Или:

— В последний раз, когда мы встретились с Александром Фадеевым, в беседе за чашкой чая писатель согласился со мной, что Тимофеев в новом учебнике по литературоведению даёт не совсем правильную оценку соцреализму… Записывайте мои лекции и готовьтесь по ним…

А то:

— В личной переписке с Виктором Астафьевым мы не раз касались темы взаимоотношений человека и природы…

Ещё так:

— Василий Шукшин позвонил мне, пригласил в Сростки… Он тогда снимал «Калину красную»…

Со всеми–то известными писателями она встречалась, со всеми пила чай.

На одной из таких лекций я громче допустимого перешёптывался с какой–то студенточкой, чем вызвал недовольство самолюбивой и тщеславной бабуси.

— Гусаченко! — резким, скрипуче–дребезжащим голосом подняла она меня с места. — Развлекаетесь?! Сегодня вы пробежали по лестнице, чуть не сбили с ног и даже не поздоровались…

— Извините, Татьяна Петровна… Не заметил…

— Меня-я?! Декана факультета?! Не заметили? Не знаю, не знаю, как будете сдавать мне экзамен…

Я сел, как ошпаренный кипятком… Привычку Санниковой брать студентов измором знали все. Редко кто получал у неё положительную отметку с первого захода. Сидящие в актовом зале сокурсники сочувственно смотрели на меня: «Ох, и влип же ты, парень!» — говорили их взгляды.

Но служба на флоте не прошла даром.

На другой день я караулил декана у лестницы. Вот она, ступенька за ступенькой, шкандыбает, припадая на левую ногу, на четвёртый этаж. Перебегаю на другое крыло, взлетаю этажом выше, проношусь по коридору и спускаюсь ей навстречу.