Покаяние

В светлое время суток я с удовольствием заново прочитал полуистлевшие книги, найденные на острове Назинском. Знакомые со школьной скамьи Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Гончаров. Но какая разница в понимании их произведений школьником и человеком, прожившим жизнь! Колоссальная! Нам вдалбливали в детские головы, как тяжело жилось крепостному крестьянину. Нас учили понимать, какой лодырь, бездарь и бесполезный человек Обломов. Какие «лишние» люди Онегин и Печорин. Какие угнетатели помещики Манилов, Собакевич, Коробочка. Совсем иного мнения я теперь, внимательно прочитав «Евгения Онегина», «Героя нашего времени», «Мёртвые души» и «Обломова». Культурный, благовоспитанный, образованный, безобидный Онегин своим поведением в обществе должен служить примером для подражания молодёжи. Печорин — храбрый, порядочный офицер, защитник и патриот Отечества, человек чести. Обломов — умница, милейший и добрейший человек, нашедший счастье с простой женщиной–мещанкой. Его друг Штольц так говорит о нём: «Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе! Его сердца не подкупишь ничем; на него можно положиться… Многих людей я знал с высокими качествами, но никогда не в встречал сердца чище, светлее и проще; многих любил я, но никого так прочно и горячо, как Обломова. Узнав раз, его разлюбить нельзя».

Побольше бы нам таких «лишних» людей — честных, благородных, справедливых, добрых и верных. Как прекрасно жилось бы всем на земле! Не этому ли учит христианская заповедь: «Возлюби ближнего своего». Любил ближнего Илья Ильич Обломов. На радость людям жил. Так за что же высмеивать его, называть «никчемным», «лишним» человеком? Он жил, никому не причиняя зла.

Доведись мне сызнова писать школьное сочинение на тему: «Образ Обломова», я бы назвал в нём лишними людьми нынешних чиновников–взяточников, предпринимателей–хапуг, наркоманов, пьяниц, бандитов, жуликов и прочих подонков. Судя по книгам классиков, вольготно живётся в Обломовке крестьянам, не обременён крепостным правом и Захар — лакей Обломова, не бедствуют крепостные Собакевича, Манилова, Коробочки, не считает для себя зазорным влюбиться в крепостную девушку барин в повести Пушкина «Барышня–крестьянка». Гораздо более закабалёнными были крестьяне в сталинских колхозах.

Книги эти — шедевры мировой литературы, не для детского ума, не для изучения в школе. Это — глубоко философские произведения, осмыслить которые в состоянии лишь человек с жизненным опытом. И уж если изучать их в школе, то не следует зацикливать учащихся на социальных сторонах. Нужно больше обращать внимание на искусство и талант писателя в отображении характеров своих геров, на умение раскрыть душу человека, на разнообразие литературных приёмов, на тонкий юмор, на обилие народных поговорок и выражений, обойдённых критиканами от литературы, в угоду соцреализму извалявших в грязи Печорина, Онегина, Обломова. Высмеивают ханыгу Чичикова, но не осуждают, а скорее, идеализируют франтоватого мошенника Остапа Бендера. «Рога и копыта» — предвестник нынешних лжефирм и финансовых пирамид, обманных турагенств и призрачных контор по строительству жилья. Люди вкладывают в них деньги, но фирмы испаряются, и как далеко до их надувательства безвредному Чичикову! Николай Васильевич Гоголь и представить не мог масштабы нынешней коррупции и воровства миллионов и даже миллиардов долларов! Но почему–то никто не высмеивает Лужкова, Чубайса, Абрамовича, Прохорова, Батурина, Дерипаску и подобных им именитых мошенников — миллиардеров, не называет их «лишними» людьми, «паразитами» общества, а ведь нынешние «хозяева» жизни таковыми и являются.

И, конечно, в часы спокойного безмятежного плавания, когда на пути «Дика» не вырастали преграды из мысов, мелей, завалов из упавших деревьев, когда не нужно было работать вёслами, я углублялся в чтение «Библии». В долгом размышлении, порой, заложив пальцем страницу, закрывал книгу. Много спорных вопросов возникало у меня, но кто разъяснит мне, кто скажет правильный ответ? Нет здесь священников, проповедников, преподавателей богословия и культуры православия. Один я здесь ломаю голову над тем, почему, к примеру, заповедь Божия гласит: «Не убий», а монах–католик, читая молитву, ведёт осужденного на казнь?

«Кто ударит человека так, что он умрёт, да будет предан смерти». Гл. 21, (12). Убить, выходит, надо ударившего… А вдруг, он защищал при этом свою жизнь или других людей?

«Не убий», сказано в святом Писании, (Исход, гл,20, Второзаконие, гл.5), но святой Сергий Радонежский благословлял русских воинов на битву с татаро–монголами, а на поле Куликовом монах Ослябя бился в поединке с татарским богатырём. На русских крейсерах в Цусимском сражении участвовали корабельные священники, вдохновлявшие матросов на смертельный бой. Ладно, японцы — иноверцы. Однако, священники были в рядах защитников Отечества в первую мировую войну, в Великую Отечественную, призывали бить врагов–христиан. Некоторые служители церкви не только словом Божьим, но и оружием добывали победу.

«Не радуйся, когда упадёт враг твой, и да не веселится сердце твоё, когда он споткнётся». Притча Соломона, гл.24 (17). Как же не радоваться? Под ударами советской армии пал фашизм — злейший враг человечества. В день Победы радостью и весельем переполняются сердца миллионов людей.

Или такая заповедь: «Чти отца твоего и матерь твою…» А если, допустим, отец — убийца Чикатило, мать — преступница, осужденная за кровавые злодеяния к пожизненному заключению? Их тоже чтить?

«Не суди да не судим будешь». Тоже не понятно. Ведь и Соломон судил. И преступников судят во всех странах, независимо от вероисповедания.

В главе 31 (15) читаю: «И сказал Господь Моисею:

— Шесть дней пусть делают дела; а в седьмый — суббота покоя, посвящённая Господу; всякий, кто делает дело в день субботний да будет предан смерти. Помни день субботний, еже (чтобы) святити его; шесть дней делай, и сотвориши в них вся твоя, в день же седьмый — Господу Богу твоему».

Опять вопрос: «А как же быть врачу, продавцу магазина, шофёру автобуса, машинисту, лётчику, моряку, пожарному, спасателю, милиционеру и другим людям, находящимся на службе? Не выходить в воскресенье на работу?». И в храмах в дни воскресных снегопадов ведутся работы по уборке дворов и помещений.

Многие века минули с той поры, как была написана самая великая, самая мудрая книга — Библия. Многое переменилось в образе жизни и в сознании людей. Видимо, настала пора внести кое–какие коррективы в толкования некоторых христианских понятий. Да простит меня Бог за эти мысли, пришедшие на ум.

Однако, пора закончить чтение, взять карандаш, открыть дневниковую тетрадь, и наморщив лоб, вернуться к событиям сорокалетней давности, к воспоминаниям об охоте на китов.

И прошлое снова поднялось во мне вместе с грудью, поднимающейся от волнительных вздохов.

Неординарной китовой теме посвящены знаменитый бестселлер Германа Мелвилла «Моби Дик или белый кит», роман Франсиско Колоане «Дорога китов», книга советского писателя Анатолия Вахова «Фонтаны на горизонте», «Капитан Кирибеев» (автора не помню), научно–популярные книги Уильяма Эванса «Кит в океанариуме» и Виктора Шеффера «Год кита».

К этим изданиям необходимо добавить научные монографии А. А. Берзина «Кашалот» и Л. Метьюса «Кит», исследовательские работы А. Г. Томилина, А. В. Яблокова, Ф. Г. Вуда, В. Е. Соколова, Ж. И. Кусто, опубликованные в нашей стране. На английском языке напечатаны книги Д. Слийпера «Киты», Ф. Фрейзера «Киты и китобойный промысел».

В интернет–библиотеке любители морских млекопитающих могут разыскать многочисленные сборники статей Д. Колдуэлла «Поведение кашалота», Р. Келлога «История китов», Н. Саймона «О китах и китобойном промысле», М. Н. Тарасевич «Распространение кашалотов в водах Северных Курил» и многие другие. Все они, подобно статье Джона Уолша «Киты: упадок популяций, происходящий несмотря на ограничение добычи», написаны в защиту китообразных.

Три–четыре столетия залы дворцов, домов богатых купцов и промышленников во всей Европе, а позже и в Новом Свете, освещались спермацетовыми свечами, изготовленными из жира китов–кашалотов, дающими яркий свет и ровное пламя.