— Ты, ядрена мать, снова нос повесил! Рыба не ловилась — горе, стала ловиться — опять же горе! — с шумом, с башлыцким матом, но с веселыми искрами в единственном глазу встретил Петрован Богатых своего племянника.
— Не во что солить рыбу. Выручай, крестный.
— Сам на таком же конце сижу, не лучше тебя.
— Как быть-то?
— Напиши своему буряту. Пусть развернется. Ишь какой, отправил своих бакланов, а сам глаз не кажет.
— Батыев-то все сделает, но «Ангара»-то только завтра вечером зайдет к нам в Сосновку. Когда моя записка дойдет до Аминдакана — долга песня.
Смуглое цыгановатое лицо Богатых покрылось мелкими морщинками, воедино слились смелого росчерка густые брови. Минуту-другую подумал, затем сердито посмотрел на Стрельцова.
— Я, паря, за тебя делать не буду, ну тебя… Хошь достать бочки, поедем со мной на Покойники. Заведующий пунктом наш мужик.
В смелых темно-серых глазах Петра заискрились веселые огоньки.
— Упою вас обоих! Только бы дал на время бочки.
— Э, паря, баргузят на водку не купишь, если есть, то и без твоей водки даст. Иди, собирайся, слышь, катер-то стучит.
Где-то у Громотухи едва заметной точечкой двигался сейнер.
По соседству с поморами остановились рыбаки-хайрюзовщики с Ольхона. Ольхонские буряты превосходные рыбаки, не боясь ни расстояний, ни буйных ветров, оставляют они свой остров и уходят на лодках за сотни километров от дома. Передвигаются с помощью весел и парусов. В бригаде всегда найдутся один-два старика, которые, кроме обычных обязанностей, исполняют роль синоптика. Синоптики, чего греха таить, частенько ошибаются, а этим старикам ошибиться нельзя. Потому что ихняя ошибка может стоить жизни всей бригады, в лучшем случае свирепые волны выкинут лодку на острые прибрежные камни и разобьют ее вдребезги. Как быть тогда рыбакам? Удрученные случившимся, сломленные необузданной силой, с пустыми руками, они заявятся к родным берегам. Вот почему этим старикам нельзя ошибаться.
Мишка Жигмитов утром спросил у старого бурята: «Почему, бабай, сегодня не идете через море?»
На темно-бронзовом морщинистом лице старика появилось подобие улыбки.
— Ты бы пошел?
— А что же мешкать-то? День вон какой! Ни облачка, ни ветерка.
— Э-эха, какой ты рыбак, не знаешь, что будет на море через час, уже не говоря, какая беда тебя поджидает через день, через два.
— А ты, бабай, знаешь?
— Мало-мало знаю. Но есть старики, которые лучше меня понимают лицо моря.