Дон Педро смотрит на нее признательно, не моргая.
– Совершенно верно. В Испании значение этого слова мы понимаем скорее как «бабник» – с оттенком щегольства, бахвальства, народного восприятия. Стоящий под балконом и распевающий серенады с гитарой в руках на цыганский манер – вот он каков. Как правило, дело касается женщин низшего класса. Никаких тебе знатных дам…
Внезапно он умолкает, оборвав свою речь. На щеках Марго Дансени вновь появляются ямочки.
– Адмирал имеет в виду, что, в отличие от француженок, ни одна испанка не осмелится кокетничать с другим мужчиной в присутствии мужа.
– Нет-нет, – протестует дон Педро. – Мне никогда не пришло бы в голову…
Она чуть склоняется вперед, ставит локти на стол и пристально смотрит на него.
– Что же, по вашему мнению, привлекает женщину в развратнике – в том смысле, как мы понимаем значение этого слова во Франции?
– Их привлекает запретное, – без колебаний отвечает адмирал.
Она удивленно моргает.
– Что, простите?
– Темное, злое.
– Ну и ну. – На щеках ее вновь появляются ямочки. – Какая точная мысль. Всякий бы сказал, что вы знаете, о чем говорите.
– Ни малейшего понятия не имею, мадам.
К облегчению адмирала, в разговор снова вклинивается Брингас, которому вино развязало язык.
– Женщинам нравится эта разновидность мужчин, потому что женщины – развратницы от природы, – безапелляционно заявляет он.
– Отличная шутка, аббат, – спокойно отвечает Марго Дансени. – Что ж, in vino veritas… А вы, адмирал, согласны?
– Вы имеете в виду свойства вина?
Она улыбается медлительно, расчетливо, с едва уловимой признательностью.
– Не валяйте дурака, мсье. Я имею в виду женщин.
Краем глаза дон Педро улавливает на себе пристальный холодный взгляд Коэтлегона. Какая глупость, думает адмирал, походя, без малейшей необходимости создать себе врага.