– То и значит. Что пора применить наши с вами щипцы.
– Уверяю вас, я совершенно не понимаю, куда вы клоните.
– Туда же, куда и вы.
Санчес Террон смущенно моргает. Ему неловко.
– В стремлении что сделать, вы говорите?
Игеруэла поднимает руку, словно собираясь что-то написать пальцем в воздухе.
– «Испортить» – это такой глагол. Образован от существительного «порча»… Впрочем, в данном случае он представляет собой всего лишь эвфемизм.
– Признаться, мне не до шуток.
– Да что вы! Я и в мыслях не имел шутить с вами…
– По-прежнему не понимаю, куда вы клоните, – перебивает его Санчес Террон. – Что вы пытаетесь мне сказать?
Они миновали фонтан и продолжают свой путь в тени вязов до улицы Сан-Херонимо. На сей раз Игеруэла с заискивающим видом поспешно раскланивается с двум дамами, которые прогуливаются пешком, – это жены высокопоставленных чиновников из Совета милости и правосудия, – на них черные мантильи и облачение святой Риты, строгость коего смягчают лишь золотые распятья и серебряные скапулярии на шее, камеи с образом Пресвятой Девы и изумрудные браслеты с подвешенными к ним религиозными символами. В последнее время святая Рита прочно вошла в моду, потеснив святого Франциска из Паулы, которого еще совсем недавно почитал весь местный католический свет. Как заявил сам Игеруэла в свежей статье, опубликованной в его газете, где он восхвалял эту благочестивую тенденцию, «если у Парижа свои моды, то у Мадрида – свои набожные обычаи». Что ж, каждому свое. Во всяком случае, за границей ничего подобного вам не покажут.
– Очень жаль, – через некоторое время говорит издатель. – Обычно я изъясняюсь достаточно ясно. Итак, в двух словах… Со всевозможными увертками и околичностями, которые странно наблюдать в таком примитивном существе, как Рапосо, он снова спрашивает нас в своем письме, до какой крайности, как мы полагаем, он может дойти, чтобы испортить французское путешествие наших коллег… Иначе говоря, если предположить, что в конце концов они завладеют книгами и пустятся в обратный путь, то какова степень ущерба, который он имеет право нанести предметам и людям.
– Людям? – вздрагивает Санчес Террон.
– Да, вы не ослышались. Именно на это он намекает.
– И что вы ему ответили?
– Ничего, хороший вы мой. Я пока еще ему вообще ничего не ответил! Потому что любое решение мы с вами принимаем вместе, сообща. Разделяем, так сказать, моральную ответственность, которую вы так превозносите.
– Что касается предметов, тут все ясно. Но люди…
Игеруэла вытаскивает из рукава камзола большущий платок и шумно сморкается.
– Знаете, что я вам скажу? – говорит он в следующий миг. – Воспитывать дочек в такое время – очень непростое занятие.
– Мне-то какое до этого дело?