– Как же мне не везет, – печально сообщает библиотекарь. – Кругом Париж, а я болен. Забросил свои обязанности.
– Вы вряд ли чем-то могли бы нам помочь, дон Эрмес, – заверяет его адмирал. – Наши возможности сильно сократились. Это первое издание, за которым мы охотимся, просто растаяло в воздухе… Даже женевское переиздание ин-фолио невозможно найти полностью. Говорят, последнее поступило в продажу в количестве не менее двух тысяч экземпляров, но и они закончились.
– А остальные? Не могли же они сквозь землю провалиться, дорогой адмирал! Куда подевалась тосканское издание, о котором нам рассказывали несколько дней назад?
– Оно никуда не годится. Все статьи, как нам удалось узнать, были для этого издания переписаны.
– Придется возвращаться с пустыми руками.
– Не знаю… Сегодня утром написал в Академию и отправил письмо срочной почтой.
Дон Эрмохенес забеспокоился.
– Но ведь это страшно дорого, – возмущается он. – А если учесть остальные расходы… Друг мой, у нас заканчиваются деньги!
– А что делать? Нам нужны указания от наших мадридских коллег… Остается только ждать, надеясь на внезапный поворот судьбы. А ваше дело – лечиться и выздоравливать.
– Пододвиньте мне горшок, пожалуйста.
– Да, конечно.
Стучат в дверь. Это врач, приятель Брингаса, субъект с грубоватыми чертами лица и напряженным взглядом. У него длинные сальные волосы, голова кажется слишком крупной на тощем угловатом теле. Рот, длинный и слегка кривоватый, делает его похожим на двуногую ящерицу.
– Как моча? – интересуется большеротый доктор.
– Пахнет довольно противно, мутная, да и мало ее, – сообщает дон Эрмохенес.
– На груди рожистое воспаление, – говорит врач, пощупав у больного пульс и осмотрев горло с помощью черенка ложки, который он задвигает внутрь так грубо, что больного едва не выворачивает наизнанку. – Надо вернуть свежесть коже, открыв для этого все возможные двери, как то: испарение, моча, испражнения, рвота, а также артериальная жила на руке, на которую следует наложить пластырь… Разумеется, никаких сквозняков: двери и окна запереть крепко-накрепко, а печку хорошенько затопить… Сейчас я ему сделаю кровопускание.
– А ничего, что он такой слабый? – удивляется адмирал.
– Именно при слабости и назначается данная процедура! Выпустив излишки гуморов, мы подсушим легкие, и болезнь пройдет.
– Простите, доктор… Запамятовал ваше имя.
– Так я вам его и не называл! Марат. Меня зовут Марат.
– Видите ли, господин Марат…