Что удивительно, но свидетельства этой парочки не единственные. Кое-какие сведения о судьбе сокровищ барона Унгерна можно почерпнуть из заметок ещё одного поляка – Казимежа Гроховского. Горный инженер по образованию, он долгое время занимался разведкой месторождений золота в южной части Барги, выполняя там геологические изыскания. После Октябрьской революции он осел в Харбине, где в двадцатые годы работал директором гимназии, в которой учились дети поляков, бежавших из большевистской России. Тогда же он и начал собирать материалы о поляках на Дальнем Востоке. Материалы эти составили основу книги, изданной Гроховским в Харбине в 1928 году.
Унгерн, имевший к Польше лишь то отношение, что предки одной из ветвей его рода в 1526 году были приняты сеймом в состав польского шляхетства и получили герб «Воля», тем не менее, тоже попал в поле зрения Гроховского. И не столько сам Унгерн, сколько его сокровища, разросшихся в воображении бедных эмигрантов до баснословных размеров. Вот как разворачивались события по описаниям горного инженера.
«Унгерн, этот бесстрашный и благородный воин, видя, что русские солдаты на каждом шагу ему изменяют, и неудачный исход его монгольской экспедиции уже предрешён, начал обдумывать каким образом он может спастись. Как кажется, у него было намерение перебраться в Центральный Китай, а затем через Японию выехать в Европу, чтобы там вступить в армию своего соотечественника барона Врангеля. Первое, что он посчитал необходимым предпринять, так это переправить свою полевую кассу из района боевых действий в безопасные места на востоке. Сделал это Унгерн втайне от своих русских сослуживцев, которым никогда не доверял. Доставить кассу к месту назначения он поручил тем, в чьей верности не сомневался – отряду из 16 монголов и татар. Золото было упаковано в 24 ящика, каждый из которых весил 4 пуда (63,5 кг.). Погрузили их на монгольские двуколки – арбы. Непосредственно золотых монет в каждом ящике было по 3,5 пуда (57,4 кг.). Отряд, обеспеченный в достатке запасными лошадьми, выступил из лагеря барона и быстрыми маршами двинулся на восток, чтобы как можно быстрее достичь Хайлара. Оттуда золото якобы планировалось поездом отправить на Харбин и далее за границу.
После нескольких дней пути беглецы наткнулись на превосходящий по силам отряд «красных». Завязалась перестрелка. Верные солдаты поняли, что возможность исполнить приказ барона зависит только от быстроты их коней. Стычки, пару раз добивали раненых. Примерно в 160 км. от Хайлара, посоветовавшись решили золото закопать. На слегка всхолмлённой равнине поросшей мелким кустарником нашли небольшую лощину, в которой спрятали все 24 ящика, а так же обитый жестью сундук барона в 7 пудов весом.
Где же теперь искать исчезнувшее золото, если придерживаться этой версии? Гроховский указывает прямо – в 160 километрах южнее Хайлара. Но это теперь все оперируют километрами, а раньше в ходу были вёрсты. С учётом этой поправки отмеряем от станции Хайлар положенное расстояние в юго-западном направлении и тут же…, оказываемся в окрестностях всё того же озера Буир-Нуур. То есть все следы (откуда бы они не исходили), ведут нас в вполне определённый район вблизи пограничного озера. К сожалению, эти «окрестности» столь велики по площади, что для того, чтобы прочесать их с надлежащей скрупулёзностью потребуется не менее шести лет!
Да, да дорогие мои читатели, не удивляйтесь, таковы примерно скорости работы одиноких искателей древних сокровищ. Из данного почти тупикового положения есть только два реальных выхода. Либо увеличить количество хорошо оснащённых поисковиков в 20 раз и сократить время работ до приемлемых 4-х месяцев. Либо… либо как-то постараться сузить район поисков до такого размера, который мог быть обследован одним человеком буквально в течение нескольких дней. Вот только как это сделать? Но, давайте всё же попробуем.
И, прежде всего, спросим сами себя, каким образом обо всех этих тайных действиях барона стало известно широкой общественности? Если совершенно случайно оказавшимся в Монголии полякам оказались известны такие деликатные подробности о спрятанных ценностях, то, что же могли знать местные жители и приближённые Унгера? Да они должны были просто памятник поставить на месте захоронения кучи ящиков с ценностями! И надпись на нём сочинить позабористее. Что-то типа «Здесь лежит золотое сердце освободителя Монгольского народа!», или «Покойся с миром не доехавшее до Европы сокровище!».
Однако оставим всё эти неуместные литературные изыски, продолжим лучше наши поисковые изыскания, основываясь на изысках исторических.
28 июня 1921 года на территорию Монголии вступили регулярные части Красной Армии – экспедиционный корпус под командованием Константина Неймана. Тем самым советское правительство грубо нарушило главные пункты русско – китайско – монгольского соглашения, подписанного в 1915 году в Кяхте. Соглашением этим предусматривалось, что Россия будет воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Монголии и ни под каким предлогом не введёт на её территорию свои войска.
Чтобы обойти договор и иметь возможность вести боевые действия в чужой стране, Москва прибегла к оригинальному способу, к тому времени уже не раз опробованному и с успехом – в Грузии и на Украине. Суть способа заключалась в следующем. В противовес не устраивающему большевиков правительству, на территории соседнего государства создавалось ещё одно правительство – революционное. А затем в ситуации искусственно созданного двоевластия и хаоса никого, по сути, не представляющие самозванцы (выражая волю трудящихся масс) призывали себе на помощь Красную Армию. Та, конечно же, не отказывалась. Такой фокус был проделано и с Монголией.
В конце февраля 1921 года стараниями Сибирского бюро ЦК РКП(б) на границу с Монголией в Кяхту, было доставлено несколько групп плохо знающих друг друга личностей в основном монгольской национальности. 13 марта 1921 года заговорщики уже консолидировались, разобрали и выучили роли и объявили о создании Временного народного правительства, в которое от имени трудового народа, они сами себя и выбрали. И, естественно, сразу же попросили о военной помощи большого северного соседа.
Авангардные части Красной Армии под командованием командира Писарева вступили в Ургу (ныне Улан Батор) 6 июля 1921 года. В тот же день туда же пожаловало и Временное правительство, возглавляемое типографским наборщиком Дамдины Сухэ. 10 июля после разбора министерских портфелей было громогласно объявлено о том, что правительство теперь не временное, а постоянное. И на следующий день монголы узнали, что у него есть великий вождь и под его руководством в стране произошла социалистическая революция. К тому времени относится и неприятное событие весьма скандального свойства – в анналы большой истории не попавшее, но имеющее прямое касательство к нашей кладоискательской истории.
Дело в том, что Сухе Батору и его команде было обещано: как только удастся отбить денежные средства, находившиеся в распоряжении Унгерна, то часть их (на обзаведение новой власти) будет передана в распоряжение правительства. И вот некий Данзан, назначенный министром финансов, выждав некоторое время, решил напомнить командованию советского экспедиционного корпуса, что Урга взята, имущество в руках победителей, а вот обещанного вспомоществования монгольское правительство так и не получило.
В ответ Данзан, к своему неудовольствию услышал, что трофеи действительно большие, но если говорить о звонкой монете, то с этим случилась неприятная заминка, если не сказать казус. Ведь ставка делалась на захват главной кассы Азиатской конной дивизии, а она, как на грех, исчезла неизвестно когда и неизвестно куда.
Данзан воспринял эту новость с недоверием и недовольством. Между тем розыски содержимого кассы действительно оказались безрезультатными. Каково же было финансовое положение Монголии? Академик Иван Майский, известный советский дипломат, исследуя экономическое положение этой азиатской страны, подсчитал, что сумма задолженности Монголии в 1920 году иностранным государствам составляла 19–20 миллионов рублей. Из них 5 причитались России, а почти всё остальное – Китаю. Причём речь здесь идёт именно о золотых рублях, имевших хождение царской России.
Именно эти ценности и имеют в виду, когда говорят о сокровищах Унгерна. В том, что они существовали в реалии можно не сомневаться. Можно сомневаться только в том, будут ли они, в конце концов, обнаружены, или нет. Лежат ли они в одном месте, или может быть разбросаны по нескольким тайникам? Толком не известно. Но на такую возможность как раз и намекает Камиль Гижицкий своим хитрым псевдонимом «Цаган Тологой». Близ дороги, ведущей из старой Урги на Хайлар (той самой южной) не доезжая примерно 80 километров до Тамсаг-Булака, можно увидеть гряду невысоких гор. Есть среди них и одна, которая называется Цаган Тологой. Правда интересно?
Можно спросить: – Неужели с тех пор никто не пытался отыскать клад Барона? Не волнуйтесь, экспедиций было предостаточно. Искали и советские и монгольские экспедиции и их объединённые комбинации. В разные годы отправлялись разные по составу и оснащению экспедиции и пытались отыскать лакомый кусок. Но всё это происходило по северную сторону границы, а ведь было ещё и громадное пространство по южную сторону государственной границы. Там-то дела как обстояли? Ведь вероятность того, что золото спрятано именно на территории Китая намного выше! Оказывается, и там кружили группы вольных или невольных кладоискателей. Так достиг ли кто-нибудь из них успеха или нет?
Да, такой вариант, разумеется, не исключён. Но уж больно велика масса клада, уж больно значительна его стоимость. И человек или группа людей отыскавших столь грандиозное сокровище вряд ли имели шансы сделать всё дело совершенно бесшумно. Где-то что-то да зазвенело бы! Но пока не зазвенело. Не слыхать… Кстати, что это я сам писал о 24-х ящиках? 24, это сколько же по массе будет? Достаём из кармана самый основной кладоискательский инструмент – калькулятор и приводим его в боеготовое состояние. Множим, делим и получаем – 1344 килограмма. Да баронский сундук в семь пудов! Итого на круг получаем 1456 килограмм. Солидно, 14,5 миллиона долларов, как одна копеечка. За такие денежки вполне можно постараться. Но давайте оторвёмся от виртуального созерцания сверкающей кучи и попытаемся рассмотреть проблему несколько с другого ракурса. Как бы начнём расследование с чистого листа.
В августе 1920 года, атаман Семёнов с санкции японского командования отправил из Даурии (пространная провинция, занимаемая верховьями Енисея) в оккупированную китайскими войсками Монголию, Азиатскую дивизию во главе с бароном Романом Фёдоровичем Унгерном. 2-го февраля 1921 года генерал-лейтенант захватил столицу Монголии город Ургу. Монголы в благодарность за освобождение от ненавистных китайцев провозгласили Унгерна фон Штернберга – верховным правителем и он получил титул «Вана». Фактически герой нашего повествования стал военным диктатором всей Монголии. Был установлен жёсткий режим военной диктатуры. Дивизия барона насчитывала 10500 конников 200 пехотинцев 21 орудие и 37 пулемётов. Для равнинной Монголии это просто потрясающая по мощности сила. Причём сила мобильная, что особенно ценится на больших, открытых со всех сторон пространствах. В монгольской столице Азиатской дивизией была захвачена «контрибуция», собранная китайскими войсками с монголов (якобы за неуплату китайским купцам и ростовщикам). Кроме контрибуции и сама дивизия располагала значительными суммами в золотых монетах царской чеканки и китайских серебряных монетах.
Попав в плен к большевикам, Унгер упоминал о том, что им было захвачено на 200.000 рублей серебра и, кроме того, для снабжения своей армии имел в наличии 150.000 рублей золотом.