Чего только не скажешь на допросе. Глупые обычно либо признают всё подряд, либо всё подряд отрицают. Умные, стараются замаскировать правду под слоем «спасительной» лжи. И, надо полагать, Унгерн тоже «слегка» лукавил. И вот почему мы так думаем. После взятия Урги, в Маймачене – пригороде столицы 2 февраля было захвачено два банка: – «Китайский» и «Приграничный». Казаки часть ценностей растащили по карманам, но барон быстро навёл должный порядок. Поговаривали, что в подвалах обоих банков хранилась валюта и золото, которое растащить не успели. Кроме того, ещё базируясь на станции Даурия, его войска останавливали идущие в Манчжурию поезда и беззастенчиво грабили их.
Офицеры дивизии охотно признавали тот факт, что их армейская касса располагала громадными суммами, но вот куда они потом делись, не имели ни малейшего понятия. А знаете ли Вы, что барон (несмотря на множество улик) мог и не иметь отношения к исчезнувшей кассе! Как? Да вот так! Приведу абзац из книги Дмитрия Алёшина из книги «Азиатская Одиссея».
«Незадолго до мятежа и убийства генерала Резухина, стало известно, что наиболее доверенный личный советник барона Джамбалон бежал в Манчжурию, прихватив огромные богатства, доверенные ему бароном. Вот вам господа и особо доверенные монголы и татары! Как запахло жареным, и засверкали вожделенные денежки, так тут же «самые верные» на всё наплевали и подались в бега. Запомните навсегда, друзья-кладоискатели, в нашем многотрудном деле нет ни друзей ни родственников. Лучший друг и преданная любимая с удовольствием воткнут Вам нож в спину, едва только (даже не золото заблестит), а лишь просто потянет его пьянящим и дурманящим духом.
Приведу маленький пример для эмоциональной разгрузки. Как-то пришлось мне работать на развалинах обычной деревенской церквушки, стоящей, тем не менее, на весьма интересной с исторической точки зрения территории. Первый же проход (продольный) через её кирпичные останки показал наличие под землёй крупной массы цветного металла. Второй проход (поперечный) ещё более утвердил нас в этой мысли. Было непонятно, что и думать! То ли действительно под нашими ногами лежали легендарные ценности, то ли аппарат просто сошёл с ума. Были со мной в тот момент два спутника. Тот, что постарше отреагировал на моё сообщение довольно спокойно, добавив лишь, что ожидал чего-то подобного. Но другой, что помоложе, воспринял весть явно неадекватно. Весь следующий день он только и говорил о том, что нужно срочно ехать обратно и копать, копать и копать… И все мои попытки как-то вывести его из явно неадекватного состояния, были тщетны. Короче говоря, у товарища «крыша поехала».
Что самое скверное в данной ситуации, так это то, что выяснить, насколько человек устойчив к блеску коварного «золотого тельца» можно только в тот момент, когда этот самый «телец» появится. Но тогда уже обычно бывает поздно что-либо проверять… В тот раз тоже вскоре выяснилась природа странной аномалии – она была проста и тривиальна. Но теперь я точно знаю, на кого могу положиться. Мне повезло, никаких эксцессов не произошло, но никому из вас я не советую испытывать судьбу подобным образом. Золото крайне опасный металл, гораздо опаснее плутония. Ведь плутоний убивает только тело, а золото убивает, прежде всего, именно душу человека.
Впрочем, давайте вернёмся в душные монгольские степи. Да! Ведь было удравший с денежками Джамбалон, тоже понёс заслуженную кару. В перестрелке с встретившимся им разъездом «красных», он был убит. Но впрочем, я об этом эпизоде уже упоминал, и повторяться не намерен. Да, только теперь замечу, что никаких «красных» отрядов или разведывательных дозоров на территории в близи озера Буир-Нуур не было и в помине. Но там был выставлен заградотряд «белых» войск в 400 сабель, который был специально там размещён дальновидным бароном на тот случай, если кто-то задумает провернуть подобную авантюру. То-то так шустро удирали от них «верные 16 монголов и татар», пристреливая на ходу своих же раненых собратьев, понимали, что пощады им за крысятничество не будет.
Были и другие происшествия подобного рода. Вот один пример. В отступавших войсках фигурировал слух о том, что часть казны дивизии (в основном китайское серебро) было сброшено в реку Орхон, в окрестностях монастыря Эрдени-Деу. Всё это лишний раз подтверждает ту мысль, что казна, транспортируемая дивизией, была так велика по весу, что волочь её за собой стало весьма проблематично.
Так что окрестности озера Буир-Нуур вовсе не случайно находились под пристальным взором барона Унгерна. Он и раньше имел на них большие виды. Он лично объезжал те места на своём личном «Фиате» и его водитель хорошо знал местные дороги. И именно по этой дороге повезли заезжего профессора с багажом и фотоаппаратом. Профессором тем как раз и был пан Оссендовский, журналист, химик и литератор. Преподавал химию в Томском политехникуме, жил в Омске, служил в Осведомительном отделе при ставке Колчака… Пользовался большим доверием у барона, знал польский, русский и французский языки… Многогранная была личность, ничего не скажешь. Но заметьте себе один важный момент. Многоликий профессор покидает Ургу в первой половине мая, то есть задолго до того, как части Красной Армии под командованием Писарева вступили в Ургу. Помните, это случилось 6 июля 1921 года. Значит, уже в первой половине мая Оссендовский знал точное место, или, во всяком случае, точный район, где Верховный правитель всех монгол много позже захоронил свои ценности! И фотографировал-то он его только потому, что уже точно знал, где будут прятать! Логично? Вполне логично! Но почему именно у этого озера Унгер решил спрятать кассу дивизии, почему не в другом месте? Да, конечно, в бескрайней монгольской степи спрятать что-то легче лёгкого. Отъехал в сторонку, вырыл ямку и всё, как в пропасть. Но спрятать это лишь полдела! Спрятать очень легко, но вот как потом отыскать…
Отыскать впоследствии нечто захороненное в однообразной степи практически невозможно. Ведь Роман Фёдорович всё же лелеял мысль впоследствии вернуться за золотом. Следовательно, клад он закладывал до востребования. А все клады до востребования имеют чёткую привязку к конкретной местности. Это аксиома, то есть утверждение, не требующая доказательств. И именно поэтому, а вовсе не потому, что «земля, мол, священна, и нельзя ковырять её лопатами» захоронение было сделано в районе озера. Это всё так, для доверчивой публики излагалось, для имиджа, как сказали бы в наши дни. И лучшего ориентира, чем связанное с известной рекой большое озеро и придумать было нельзя. Но и это ещё не всё. Именно здесь на этом приграничном «пятачке» в то время располагался район спорной территории. Именно здесь на самой границе Монголии и Китая любой караван или обоз шедший со стороны Халхи (внутренней Монголии) неизбежно встречал две трудно преодолимые преграды. Первая – сама китайская граница.
Поручик Б.Волков, служивший у барона, пишет следующее: – Я бежал в июле 1921 года из Урги по уртонам (почтовым станциям) на тракте на озеро Буир-Нуур в течение пяти с половиной суток сделав около 1200 вёрст и переменив 44 коня. На границе у озера Буир-Нуур китайцы вылавливали беглых унгеровцев, бросали их в тюрьму, а иных расстреливали. Меня тайно провезли под брезентом в Хайлар, где я скрывался у знакомых.
Почему китайцы ненавидели сослуживцев барона понятно – те нанесли им значительный материальный урон. От кого бежал поручик тоже понятно. На дворе июль и по Монголии привольно гуляет «красная» конница. Но, вот откуда взялись у простого поручика знакомые в городе, расположенном за многие сотни километров от Урги – Хайларе? Это не столь понятно. Видимо, этот путь Волков проделывал не раз. Что-то перевозил, или разведывал, теперь не установишь. Но раз завёл русскоязычных знакомых в китайском городе, то несомненно, что он там бывал регулярно.
И вторая трудность, поджидавшая путешественников. Бурные, особенно по весне реки Халхин-Гол, Керулюн, Оршан-Гол. Поскольку прятали основную часть казны, скорее всего именно в мае, когда переправы крайне затруднены, особенно для автомобильного транспорта, то становится понятным, почему Унгер или его подручные не смогли протащить золото дальше этого места.
От Урги до озера Буир-Нуур всего 660 км. Последняя почтовая станция Уртон Эрдени Тологой находилась всего в 10 км. от китайской границы. Именно здесь проворачивались все тёмные дела, связанные с незаконным пересечением китайской границы. Здесь платились взятки пограничникам и совместно со «стажами границы» действовали сплочённые шайки контрабандистов, орудующие и с той и с другой стороны. Но соваться с «большим» золотом в этот гадюшник было бы крайне опасно. Одно дело если солидный профессор провезёт небольшой мешочек с золотыми монетами, а другое – вдруг появляется целая куча сундуков и ящиков, которые в случае чего под сиденье не спрячешь.
Возможно, что события развивались таким образом. Давайте предположим, что барон Унгерн заранее предвидел возможность появления «красных» войск в Монголии, либо мятежа в собственной дивизии. Он естественно захотел обезопасить воинскую кассу и использовал для этих целей, случайно подвернувшегося под руку профессора Оссендовского. Об этой операции могли знать только самые доверенные люди, но ни в коем случае не монголы. Люди европейской цивилизации подходили для такой деликатной миссии лучше всего. Следовательно, и Камиль Гижитский вполне мог подходить на роль такого помощника.
Итак, 11 сентября 1921 года из Урги с большой помпой выезжает наш незадачливый профессор. На личном автомобиле Унгерна, с личным шофёром и маленькой кучкой отвлекающего (или привлекающего золота). У него есть хороший цейсовский фотоаппарат, и он должен выполнить некую тайную миссию, о которой он впоследствии не раз намекал. Что же это за миссия такая? В чём её особая тайна? А она, тайна эта, проста как, правда. Профессор должен был вполне легально и открыто подъехать к озеру (в определённое его место) и сделать панорамный снимок окрестностей. Ну, кто же может заподозрить натуралиста, химика и журналиста в том, что он делает что-то противозаконное? Никто! Он свою обычную работу, чёрт побери, выполняет! У него работа в том и состоит, чтобы всё снимать и в блокнот мысли свои записывать.
И вот Оссендовского любезно довозят до места, он делает комплект фотографий… и дальше что? Зачем они ему? Да ни зачем! Он и понятия не имеет, зачем барон попросил его сфотографировать именно этот угрюмый и безжизненный пейзаж. Но он обещал ему, и поэтому добросовестно делает панорамные снимки и… естественно отдаёт их водителю, ибо с Унгерном он, никогда больше не увидится. Ведь у него на этот счёт имеется приватная договоренность. Возможно, что и золотишка ему приплатили малую толику за эти снимочки, которые были предназначены явно не для домашнего альбома.
А что же было дальше? А дальше всё предельно просто. Профессора привозят в последний притон контрабандистов – Уртон Эрдени Тологой и выгружают из автомобиля. Всё, профессор больше не нужен, дальше он должен выкручиваться самостоятельно. И он выкручивается очень даже лихо. Золота у него навалом. Он подкупает проводников и нечистых на руку китайских пограничников и спокойно добирается до железнодорожной станции Хайлар. Всё, беспокойная Монголия осталась позади и он теперь в относительно спокойном Китае. Можно солидно сесть в вагон первого класса, выпить хорошего коньяка и расслабиться, ибо он свою тайную миссию выполнил с честью.
Но что же в это время происходило там, за столь благополучно пересечённой им границей? А там вот что творилось! Выпроводив профессора, Унгерн тут же дал отмашку на движение небольшому каравану, который должен был двигаться вслед за его «Фиатом». Караванчик был и в самом деле крохотный, всего три убогие повозочки (но с пулемётиком под покрывалом). Такие караваны торговцев и кочевников передвигались по Монголии постоянно. Но только грузы они везли несколько иные. На этих повозках, например, двигалась полевая касса Азиатской дивизии. Наверное, там была не вся касса, но явно самая ценная её часть. И задачу возницам поставили тоже весьма простую и выполнимую. Им предстояло ехать по дороге до тех пор, пока не встретят возвращающийся со стороны Хайлара «Фиат». А далее всё просто. Начальник каравана перегружает на машину свой груз, а в обмен берёт пакет с фотографиями. И так с пакетом в кармане и едет обратно к барону.
Расчёт того хотя и прост, но по-своему эффективен. Возницы никак не угонятся за автомобилем и, следовательно, не будут знать, куда денется странный груз. Они перегрузят ящики на «Фиат», после чего повернут в обратную сторону и привезут фотоснимки барону. Но лично ему снимки совершенно не нужны, поскольку ему и так всё известно. Он их тут же отдаст настоятелю ближайшего монастыря, с тем условием, что тот передаст снимки его наследникам, буде такие появятся в ближайшие 50 лет.
Но если Унгерн так смело отдаёт постороннему человеку фотовиды сокровенного места захоронения клада, то, стало быть, заранее уверен в том, что тот никоим образом не сможет добраться до ценностей. Почему же он так в этом уверен? Сейчас поймёте.