Одного этого слова Хоро ему хватило, чтобы понять. Хоро выглядела как монахиня, а ее искусство речи было таково, что она и торговца могла заткнуть за пояс.
Лоуренс упер постыдно трясущиеся руки в колени и сумел удержать собственное тело, готовое, казалось, в любой момент развалиться на части.
И все же он мог твердо сказать: никогда в жизни его сердце не чувствовало такой поддержки.
– …Тогда я спрашиваю…
– Если так, то я спрашиваю!
Девичий голос Хоро прозвенел, точно колокол. Это придало ему еще большую силу.
Более того, Хоро ситуация явно искренне забавляла, и это как ничто другое вселило в Лоуренса уверенность.
– Вы, разбрасывая серебряные монеты…
– Вы, разбрасывая серебряные монеты!
– Говорите о… процветании, которое породит новые серебряные монеты…
– Говорите о процветании, которое породит новые серебряные монеты!
Лоуренс не мог больше цепляться за подоконник и сел на пол, привалившись к стене.
– Однако это не учение Церкви… ибо серебряные монеты суть серебряные монеты. Если они и дают что-то новое, то…
Хоро громко выкрикивала то, что шептал Лоуренс.
Как будто лавочная торговка, зазывающая посетителей в его лавку.
– То только лихву! А Церковь не одобряет лихву! Вы, воры, посмевшие поминать имя Церкви всуе! Какова ваша цель?! Быть может, вы намерены прогневить Церковь, вторгнуться в непорочную землю, посеять разрушение?!
Путешествие не прошло для Хоро бесследно. Она читала Священное писание вместе с Коулом, она многое повидала. Так Лоуренс подумал, потому что не был уверен, что вторую половину ее слов сам он произнес правильно.
Но речь Хоро была совершенна – она вполне могла бы проповеди читать.
– Хфф, хфф.
Когда Хоро смолкла, Лоуренс услышал тихое, прерывистое дыхание.