Не зря говорили наши предки, что утро вечера мудренее. То, что вчера казалось таинственным и зловещим, сейчас, под весёлое щебетание птиц и мягкий шелест травы, представлялось совсем иначе. Загадочные сокровища мирно спят в своих укромных уголках, дремлют в пыльных архивных папках былые интриги, а на могильных камнях прежних героев и злодеев ласково поблёскивает утренняя роса.
«Спящий в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий!» Так, кажется, говорил ещё старик Жуковский.
Дядя с библиотекарем со страстной готовностью вцепились в возможность хоть как-то разнообразить свои дачные будни. Тайна захватила их и увлекла в бумажные моря. Самое прекрасное плавание. И впечатлений сколько угодно, и безопасно, и комфортно. Мне же хотелось отдохнуть от всего этого. Прав был мой отец, говоря, что о приключениях лучше всего читать в книгах. Сколько раз я вспоминал эти слова, сидя в засаде, или пробираясь ночью по неизвестной тропе. Служба в Средней Азии дала мне возможность досыта нахлебаться и романтики, и экзотики, взяв за всё это дорогую цену. Платой за жизнь полную приключений стало одиночество. Но даже оно не казалось столь уж тяжёлым в это прекрасное утро.
Пройдёт совсем немного времени, и зацветут старые липы, посаженные ещё после войны моим дедом и здесь, на даче, настанет совсем райская пора. Хорошо бы разделаться со всей этой историей до середины июня, чтобы поваляться всласть, где-нибудь в уголке сада, вдыхая густой медовый аромат.
Тут я вспомнил, что у меня осталось ещё одно незаконченное дело в Ульяновске. Нужно вернуть ключи от снятой на два месяца квартиры. Срок как раз истекает в конце июня. Потом я опять вспомнил угрюмый замок, отгородившийся от повседневной суеты маленьким сквериком и синеглазую девочку, с восторгом рассказывающую страшные истории на залитой солнцем утренней дороге.
Мысли медленно, но верно уводили меня далеко отсюда, в тихую провинциальную глушь, где так хорошо идти по просёлку, окружённому лесами. А я ведь так и не проверил, изменились эти дороги за последние восемьдесят лет или нет.
Эта мысль показалась мне хорошим поводом прервать чистку картошки. Времени до обеда полно – успею. Посижу полчасика над старыми картами, помечтаю. Занятие это нравилось мне с детства. В самом деле, что может быть более романтичным и будоражащим воображение, чем старая карта. Деревни, давно исчезнувшие хутора, теперь уже уничтоженные храмы. Оттиск ушедшей жизни.
Вот снова вижу усадьбу госпожи Перси-Френч, укрывшуюся среди лесов возле деревеньки Вельяминовки. Сразу вспомнилась широкая долина реки, чудесный вид и старый дуб на пригорке. Отсюда уходит лесная дорога на Черемоховку. Конечно! Я так и думал! Тракт Симбирск-Сызрань проходил чуть-чуть в сторонке от современной автотрассы. И переправа через Усу была выше по течению. Человек, выехавший из Тереньги, если он не хотел мозолить глаза на почтовой дороге, спокойно мог доехать просёлком мимо Гладчихи, до переправы и свернуть вглубь леса. Там его уже никто не увидел бы до самой усадьбы.
Сделав это открытие, я вновь вернулся к недочищенной картошке и своим размышлениям. Мне вспомнились слова старой служанки из тереньгульского дворца о том, что никто не знает входа в секретные подземелья. Бабушка явно знала, что говорит. Вряд ли управляющий имением, главной заботой которого, было сельское хозяйство, был посвящён в тайны старого дома.
Семнадцатый год в этих краях прошёл сравнительно мирно. Крестьяне ограничились конфискацией барских земель. Во всяком случае, документация в Вельяминовском имении велась до 1918 года. Там скрупулёзно отмечена и отсутствие запашки, и переписка с волостным советам по поводу земель, и сокращение поголовья скота, виду недостатка кормов. Даже барскую пашню волостком официально не отобрал, а оформил в бесплатную аренду. Никто ещё не верил, что всё это навсегда. Вдруг вернуться баре – отвечай тогда!
Та же осторожность видна и в действиях тереньгульской власти. Барский дом конфисковали не абы как, а по решению сельского схода, в лучших традициях круговой поруки. Поэтому не тронули содержимое. Оно вообще, судя по всему, представлялось мужикам ненужной обузой. Ведь, нужно всё описывать, охранять. Всё это больших денег стоит, а в крестьянском быту совершенно не пригодно. Кому нужны все эти статуи, картины, книги, ковры, побрякушки? А не убережёшь – потом спросят. Если не баре, то новые власти.
Самым разумным выходом представлялось заставить управляющего вывести всё это добро в другое место, благо у него в подчинении ещё оставались имения в Гладчихе и Вельяминовке. Совсем недалеко, сам проверял.
Самым надёжным местом и представлялось имение в Вельяминовке. Глухой лесной угол на отшибе от деревни и дорог. Много помещений. Его так никто и не тронул за всё время гражданской войны.
Лена говорила, что дом в Тереньге конфисковали в 1917 году. Как следует из воспоминаний старого чекиста, именно в это время здесь появлялся некий сызранский комендант. Это порождало ещё одну версию исчезновения барского имущества. То, что не представляло ценности для крестьян, вполне могло сгодиться человеку из города.
Я снова побежал из кухни к книжным полкам. Помниться Дорогокупец привозил мне книгу «Город Сызрань». Чем чёрт не шутит, может там найдётся упоминание об этом коменданте. Благо революционный период дотошные краеведы осветили очень старательно. Не обошли они вниманием и тогдашнего коменданта.
В том, что это был именно тот, кто мне нужен, я ничуть не сомневался. Ведь он даже не упоминался на страницах книги иначе, чем с приставками «проходимец» и «авантюрист». Фамилия тоже, словно специально подобрана для романтической истории – Гидони. Член РСДРП, называвший себя плехановцем, с удостоверением депутата Петроградского совета в кармане, сей доблестный муж появился в Сызрани летом 1917 года. Цель приезда у него была совершенно невинная – прочитать несколько лекций. Авторы книги отметили, что Гидони неизменно обрушивался с нападками на большевиков и называл Ленина германским шпионом. Вскоре его назначают военным комендантом Сызрани, а уже ближе к осени, незадачливый лектор бежал из города. Причём указано, что он оказался замешанным в неких неблаговидных делах. Что под этим подразумевалось, авторы книги не сообщали. Кстати, выяснилась одна интересная подробность. Полномочия Гидони в качестве депутата Петроградского совета давным-давно истекли. Поломав немного голову насчёт того, какой национальности может соответствовать фамилия Гидони, я снова занялся обедом.
Дядю Борю моё открытие ничуть не удивило. Мне показалось даже, что он пропустил весь рассказ мимо ушей. Задумчиво жуя, приготовленный мной салат из молодой редиски, старый философ только буркнул:
– Меня больше интересует, что же надеялся найти в бывшей усадьбе доктор Хильшер. Самое главное – откуда он вообще узнал о существовании этой усадьбы?
– Версий, как обычно нет?
– Самое странное и удивительное – нет ни одного факта, от которого можно было бы оттолкнуться! Ясно лишь одно, куш был солидный.
ebooksa